Дневники няни
Шрифт:
— Ну-ка сюда, мистер, и немедленно! Твоя очередь держать фонарь.
— Неееет…
— Грейер! — восклицаю я голосом Злой Колдуньи.
— ЛАДНО!
Он лезет обратно задом наперед. Я отдаю ему фонарик.
— Давай попробуем снова. Только на этот раз поменяемся местами.
Когда мы возвращаемся наверх, Грейер марширует вперед, чтобы составить план атаки, пока я неохотно оставляю коробку с украшениями в переднем холле.
— Няня? — доносится слабый голосок.
— Что, Грейер?
Я следую за ним в гостиную, где неотразимый юноша в стиле Джонни Кэша [35]
— Передайте мне коробку с голубками, — бросает он, даже не оборачиваясь, чтобы взглянуть на нас.
Мы с Грейером, продолжая стоять у двери, обозреваем пол, усеянный голубками, золотыми листьями, викторианскими ангелами и жемчужными нитями.
— Слезай! Мой папа сам украсит верхние ветки.
— Погоди секунду, Грейер, — прошу я, протягивая птичек человеку в черном. — Я сейчас вернусь.
35
Исполнитель песен в стиле вестерн-кантри, который всегда одевался в черное.
— Лучше слезай, или папа тебе наподдаст! — слышу я предупреждение Грейера.
Подхожу к кабинету миссис N. и стучу.
— Войдите.
— Привет, миссис N. Простите, что побеспокоила… Обычно безлико-аккуратная комната завалена пакетами и пачками рождественских открыток.
— Ничего-ничего, входите… что случилось?
Я открываю рот.
— Видели Джулио? Ну разве он не гений? Какая удача, что он согласился приехать. Джулио — лучший эксперт по украшению елок. Видели бы вы, что он сделал для Эгглстоунов! Дух захватывает!
— Я…
— Кстати, пока вы здесь, можно спросить? Как по-вашему, клетчатая юбка из тафты не слишком банально для шотландской рождественской вечеринки? Не могу решить сама…
— Я…
— О! Вы должны видеть эти миленькие двойки, которые я купила сегодня для племянниц мистера N.! Надеюсь, цвет им подойдет. А вы надели бы кашемир в пастельных тонах?
Она вытаскивает пакет с эмблемой TSE.
— Может, лучше обменять…
— Я пришла сказать, — вставляю я, — что Грейеру очень хочется самому украсить елку. Он говорит, что они с Кейтлин и мистером N. сами все сделали в прошлом году. Вот я и подумала, может, стоит поставить ему в комнату маленькую елочку, чтобы он смог повесить пару игрушек, просто для развлечения…
— Не думаю, что сорить елочными иглами по всему дому — такая уж хорошая идея. Если он хочет украшать елку, почему бы вам не отвезти его в Рокфеллеровский центр?
— Ну… Да… нет, да… прекрасная мысль, — бормочу я, открывая дверь.
— Спасибо! Извините, я ужасно занята.
Я возвращаюсь в гостиную как раз в тот момент, когда Грейер протягивает Джулио детскую серебряную ложечку на нитке.
— Эй, как насчет этого? Куда вешать? Джулио брезгливо оглядывает ложку.
— Это не совсем совпадает с моим видением… Глаза Грейера наполняются слезами.
— Ладно, если уж так хочешь… куда-нибудь назад. В самый низ.
— Грейер, у меня есть
— Бабушка, это Грейер. Грейер, это бабушка.
Перед тем как присесть на корточки, моя бабушка чуть подтягивает пижамные штаны из черного атласа. Жемчужины на ее шее еле слышно позвякивают, ударяясь друг о друга.
— Рада познакомиться, Грейер. А это, должно быть, Эл.
Грейер густо краснеет.
— Ну, празднуем Рождество или как? Входи каждый, кто хочет отведать праздничного пирога!
— Огромное спасибо, ба. Нам крайне необходимо украсить любую свободную поверхность.
— Поверхность? Обижаешь!
Звонят в дверь, и пока я снимаю с Грейера куртку, бабушка идет открывать. На пороге появляется гигантское дерево, по какой-то прихоти судьбы обзаведшееся двумя руками.
— Сюда, — показывает она. — А ты, Грейер, закрой Элу глаза ладонями. Сюрприз!
Мы сбрасываем сапоги и следуем за бабушкой. Нужно отдать ей должное: она вынудила-таки посыльного установить ель прямо посреди гостиной. Потом бабушка провожает его и возвращается.
— Ба, тебе ни к чему было покупать…
— Если собираешься делать что-то, дорогая, делай с размахом. А теперь, Грейер, позволь мне включить спецэффекты, и начнем праздник.
Грейер старательно прикрывает ладошкой глаза Эла, пока бабушка ставит кассету с Фрэнком Синатрой.
— Не смогла найти Бинга Кросби, — жалуется она, выключая свет и зажигая свечи, отбрасывающие мягкое сияние на наши семейные фотографии. Фрэнк мурлычет «Эта леди — бродяжка», и всё вместе просто душу греет.
Час спустя мы двое возлегаем на подушках под зелеными ветвями и наслаждаемся горячим шоколадом. Грейер все еще не может найти места для Эла.
— Итак, как твой роман с Г.С.?
— Не могу его понять. С одной стороны, хочется, чтобы он оказался не таким, как эти мальчишки, но с чего бы это ему отличаться от них. Впрочем, какая разница, если я никогда больше его не увижу?
— Продолжай ездить в лифте, дорогая. Вы обязательно встретитесь. А что там с твоими выпускными?
— Остался еще один, и все! Настоящее сумасшествие: N. каждый вечер уезжают на очередную рождественскую вечеринку. Я могу заниматься, только когда Грейер засыпает. Впрочем, это куда лучше, чем пытаться сосредоточиться под те звуки, что издают Чарлин и ее волосатый приятель…
Она вопросительно смотрит на меня.
— Даже говорить об этом не хочу.
— Только не изводи себя. Оно того не стоит.
— Знаю. Но бонус в этом году обещает быть неплохим: она упоминала о Париже.
— О ла-ла, tres bien [36] .
— Няня, Эл хочет знать, почему папа не украшает верхние ветки? — тихо спрашивает Грейер из-за ели.
Я смотрю на бабушку, не зная, что ответить.
— Грейер, — ободряюще улыбается мне она, — хочешь быть христославом?
36
Очень хорошо (фр.).