Дневники потерянной души

Starry Sky

– Так слушай, Мау, я ему ка-а-к двинул кулаком прямо в челюсть, он аж отлетел, потом кричит: «Ребята, на помощь!», и тут набегают эти его ребята, во всеоружии, человек шесть там было, и на меня... Тут уж я через ограду перемахнул, и бежать. Зачем рисковать зря, как ты всегда говоришь, а? Я ведь не испугался, я бы их всех мог лицом в грязь, если постараться... Но я разумно поступил.

– Очень разумно, – засмеялся хозяин и повернулся ко мне. – Бан, если когда-нибудь у тебя возникнет такой выбор: голыми руками сражаться с шестью вооруженными

парнями или спасаться бегством, ты уж выбери последнее. А то не видать мне своего верного спутника живым.

Мы дружно рассмеялись.

Не успели мы подойти к дверям, вокруг которых рос плющ и завораживающе мерцали голубоватые кристалловые светильники, как створки открылись. Я удивился, увидев у порога самого правителя. Должно быть, Эль-Орин доложил ему о нашем приближении заранее, тем самым неведомым мысленным способом, и он уже ждал нас. Одет он был не в привычную строгую брючную форму, а в некое подобие халата темно-бордового цвета, под которым была длинная, почти до пола, светлая рубаха.

– Добрый вечер. Заходите.

Мне показалось, что при виде моего хозяина щели глаз правителя расширились; но приветствовал он всех нас по обыкновению тепло и радушно, прикладывая по очереди ладонь к ладони каждого, не делая различий между нами и Эль-Орином.

В прихожей было темно, но следовавший за правителем помощник зажег несколько обычных висячих масляных ламп, только для нас, гостей, поскольку сами они вполне обходились без освещения.

– Вы наверняка устали с дороги. Для вас уже приготовлены комнаты. Хотите перед сном еще поужинать? – предложил Эль-Ронт.

Хотя было за полночь, и долгий путь действительно утомил нас, мы с Калимаком радостно согласились, и он первым направился к столику на веранде, словно боясь, что хозяева передумают.

– Я сначала зайду к Ильба, - сказал мой хозяин. – Постараюсь не разбудить его.

Эль-Ронт молча шагнул за ним.

– Не нужно провожать меня, тар, – почтительно произнес Маура, оборачиваясь. – Я помню дорогу.

– Маура... – тихо сказал правитель, пристально посмотрев на него.

Одно мгновение хозяин безмолвно удерживал его взгляд, затем опустил глаза и неожиданно усталым и бесцветным голосом спросил только:

– Когда?

– Примерно за месяц до твоего прихода, – ответил Эль-Ронт.

Маура медленно, словно в полусне, кивнул.

– Вы... все-таки помогли ему?

– Поверь мне, никто здесь не содействовал этому. Ему было семьдесят пять лет. Для людей это почтенный возраст. Потеря памяти могла сократить его дни, но ненамного.

– Он... говорил что-нибудь?

– Нет. Он мирно ушел во сне.

Хозяин развернулся, уходя по тропинке вглубь сада, и скоро фигура его растворилась в темно-синих сумерках.

Я обеспокоенно направился следом, но меня остановил Эль-Ронт:

– Дай ему побыть одному.

Растерянно я перебирал в руках кончики своего пояса.

– Господин Ильба... умер? – решился спросить я.

– Да, - коротко

ответил правитель. – Маура любил его. – Это было скорее утверждением, чем вопросом.

– Наверное, любил, - кивнул я печально. – Хотя тот и был порой несправедлив и жесток с ним... даже очень.

– Это тоже проявление любви, - сказал Эль-Ронт. – То, которое было привычно ему.

Вместо того, чтобы присоединиться к уже начавшему ужинать на веранде Калимаку, я снова вышел в сад.

Неподалеку, у продолговатого стола под деревьями расположилась небольшая группа чужаков, очевидно, отмечающих какое-то радостное событие, так как перед ними стояло угощение и кувшины с напитками, и откуда-то звучала странная медленная музыка, источника которой я не видел.

Услышанная новость сильно огорчила меня, но не явилась ударом. Жизнь господина Ильба была долгой и насыщенной, а то беспамятное состояние, в котором старик находился в последние годы, вряд ли уже можно было назвать полноценной жизнью.

Не выдержав, я покинул сад и тоже пошел вниз, в долину.

Маура стоял у небольших пристроек, отвернувшись от дороги и глядя на полную луну. Я не решался подойти.

– Посмотри, какое чистое небо, – услышал я вдруг его спокойный голос.

Он повернулся ко мне, и я сделал несколько шагов вперед. Луна освещала призрачно-бледное лицо, на котором не было видно следов слез. Я молча встал рядом. Где-то громко заухала сова, и я вздрогнул от неожиданности. Маура обнял одной рукой мои плечи, продолжая стоять неподвижно, устремив взгляд вверх. Ночной холод пробирался под одежду; но рука на моих плечах была теплой и успокаивающей.

– Идем, вернемся, – наконец отвернулся он от лунного пейзажа.

В саду нас встретил Калимак с деревянным стаканом в руках, в котором что-то плескалось.

– Мау, опять я тебя потерял! – приблизился он к другу. – Слушай, у них тут ночное сборище какое-то, сидят вон, пьют, болтают, даже музыку какую-то чудную слушают. Совсем по-нашему все. Я у них даже выпить попросил жестами, согласились. Идем-ка, расслабимся.

– Ильба умер, - отрешенно сообщил ему Маура.

– Как? Да ты что?! – с огорчением и шоком покачал головой тот, сочувственно сжав его плечо. – Но он же уже очень старый был, да? Давай хоть помянем!

– За Ильба Лабинги, который столько для меня сделал, дал мне кров и пищу, и многому меня научил, - произнес Маура, когда мы вернулись на поляну. – Его жизнь коснулась множества людей, и оставила памятный отпечаток.

Он поднял наполненный стакан, щедро предоставленный компанией чужаков на поляне.

– За господина Лабинги, который дал нам кров и пищу, - эхом повторил я, неожиданно с острой грустью вспомнив о своем собственном отце, оставшемся в имении.

– За Ильба, - поднял стакан Калимак. – Я мало его знал, и, возможно, не с лучшей стороны... Но, уверен, он был уважаемым человеком, и нам будет его не хватать. Пусть покоится с миром.