Дневники св. Николая Японского. Том ?II

Святитель Японский Николай Дмитриевич

26 мая/7 июня 1897. Понедельник.

О. Павел Савабе пишет, что вообще Церкви о. Кавано в самом плохом состоянии, только в Кокура и Фукуока некоторое оживление, в прочих местах — ни слушателей, никакой жизни церковной. Отправился ныне в приход о. Якова Такая, — Пишет, между прочим, о. Павел, что по его наблюдательности, на Киусиу легче распространять христианство, чем в Тоокайдо. Значит, распространители плохие. Но где взять хороших, коли Бог не посылает?

О. Семен Юкава приходил спросить, нельзя ли разрешить брак христианину в Сано на падчерице его старшего родного брата? Это — в третьей степени родство, — стало быть

нельзя. О. Семен объявил, что и сам знал это, но — «де брак этот давно условлен, — они будут очень комару» и прочее. И все–таки нельзя, ибо у нас нет власти переменять церковные законы.

27 мая/8 июня 1897. Вторник.

Какой–то юноша из Цуругаока пишет прекрасное письмо: болеет, что увеличивается число преступлений, падает нравственность в Японии; думает, что единственное средство остановить распространение этого зла — ввести христианство в Японии; одушевленный сими мыслями, просит научить его христианству и сделать орудием введения его в страну.

По письму, как раз — один из тех, которых мы постоянно желаем и ищем для наших школ. Но почти все подобные письма и обманчивы. При всем том я сказал Ивану Акимовичу, который приносил мне письмо, отписать, что рады, что может поступить с девятого месяца в Семинарию (ибо ему семнадцать лет только); но предварительно нам нужно узнать его, а ему надо узнать, годен ли он для предполагаемой службы; итак, пусть прибудет сюда, чтобы до девятого месяца поучиться христианству у одного из здешних катихизаторов; если беден, питаем здесь будет, и прочее.

Покойника–семинариста Николая Такахаси прибыла и мать, Текуса, в сопровождении дяди его, еще язычника. Опоздали к кончине и погребению его. Сегодня отслужена была панихида о. Павлом Сато с участием товарищей покойного. И для всей школы устроены были поминки родителями покойника. Тароватость такая — незаурядная. Христианское же настроение родителей положительно удивляет и умиляет. Ни слезы у матери, — так она утешена христианской кончиной сына.

28 мая/9 июня 1897. Среда.

Кончили исправление перевода Евангелий, принялись за исправление Деяний; и трудная же книга! Опять приходится многое переводить — прежнее неудовлетворительно.

Был Петр Ямбе, регент из Церкви в Оосака, — на пути с семьей в Сендай, чтобы оставить семью у родных, ибо трудно содержать ее в Оосака на десять ен, получаемые от Миссии, местная же Церковь ничего не дает; жена и трое малюток.

Была Екатерина Окамура, вдова, с матерью и тремя своими малыми дочками; отправляет мать в Оосака, но в восьмом месяце она опять приедет, ибо Екатерине настанет время родить. Итак, шестеро детей вместе с матерью их оставил Павел Окамура на попечение Церкви! Спасибо! Но меньше бы таких даров!

29 мая/10 июня 1897. Четверг.

О. Павел Сато рассказал следующее: «Семь лет тому назад один наш христианин здесь, в Токио, Иоанн по имени, рассорившись с своей женой, просил меня позволить ему развестись, — подозревает–де ее в прелюбодеянии. Я не позволил, почему он ушел к католикам; там, однако, не долго был, — вернулся в православие, но уже женатый на другой». Оба ныне, муж и его новая жена, хорошие христиане; и Господь с ними! Пусть себе пребывают в Церкви. Но прежняя его жена, по–видимому, действительно была виновна в прелюбодеянии, когда он жаловался на нее; после того, как он оставил ее, она пошла жить с человеком, к которому Иоанн приревновал ее, и даже прижила с ним ребенка. Ныне она давно уже бросила и сего и живет языческим законным браком с одним язычником; веры она, однако, не забыла, а, напротив,

ревностно побуждает и своего нового сожителя слушать вероучение, почему сей ныне уже достаточно научен, чтобы принять крещение, которого он и просит. Так, спрашивает о. Павел:

— Можно ли крестить его?

— Если он искренно того желает, отчего же нельзя? Если б его жена и виновата была, он в том не участник.

— Но вместе с тем и она просит таинства покаяния и причастия.

— Теперь ей этого позволить нельзя. Кто нам поручится, что она не убежит к четвертому? Пусть несколько лет честно поживет с нынешним своим мужем, пусть приживет детей с ним; пусть вполне докажет, что сделалась честною христианкою, тогда можно разрешить ей участие в таинствах.

Марк Сайкайси, профессор Семинарии, сын диакона в Мориока, Иоанна, приходил получить благословение на брак с дочерью о. Петра Сасагава, в Сендае; ему почти тридцать лет, ей двадцать два года. Господь да благословит!

30 мая/11 июня 1897. Пятница.

Учеников все больше и больше убывает: один в какке лежит почти без движения, другой с головными болями тоже, третий сейчас приходил и горько плакал (Василий Окуяма): по болезни головы заниматься не может, но и домой возвращаться не хочет, не выдержав экзамена. Бедные мои! Сердце надрывается, глядя на них!

Илья Танака, бывший сумасшедший, напротив, выздоровел. Очень разумное письмо прислал мне по–русски; доктор же его свидетельствует, что он вполне оправился и может продолжать занятия. Я написал ему, что может вернуться в Семинарию.

Гордий Сиина, из Иркутской Семинарии, пишет, что ныне кончает курс Семинарии и намерен потом отправиться в Петербургскую академию, а по окончании курса в ней прибыть сюда служить по миссионерству. Мало вероятности!

31 мая/12 июня 1897. Суббота.

О. Павел Сато о Петре Ока, что ныне в младшем классе Катихизаторской школы:

— Многие удивлялись, что он попал в Катихизаторскую школу; ведь всем известно, что он сидел в тюрьме.

— Конечно, не желательно таких в Катихизаторской школе, и я долго отказывался принять его, но о. Сергий Судзуки, Оосакский священник, настоял, представив Ока чуть не святым ныне.

— А семейные обстоятельства его? Ведь он в разводе с женой.

— Вот об этом я не имел никаких сведений, и мне в голову не приходило искать их: Ока уже выдал дочь свою за катихизатора Фому Такеока и, вероятно, уже дед, — ужель и у него семейное дело в разладе?

О. Павел рассказал, Ока сам потом дополнил и поправил, и оказывается следующее.

В то время, как он сидел в тюрьме («по одному подозрению», — говорит он), жена его сошлась с язычником, и ныне живет с ним. Двое детей было у Петра с ней: одна дочь ныне за Фомой, другая, двенадцати лет, ныне живет у Фомы же, в Цуяма. Жена с язычником живет в Кобе. Жена эта еще дальняя родственница ему — дочь она Луки Танака, из Кодзима тоже, откуда и Петр Ока; сговорены они были в супружество родными еще в детстве; жили потом все время любовно. По всему этому не прочь Ока, по–видимому, опять сойтись с женой. Поставил он было вопрос о прелюбодеянии ее, но я вопросил его, бросил ли бы он камень в нее, сознавая свою собственную безвинность в сем отношении? Он тотчас же отрекся от сей роли. И советовал я ему употребить все старания, чтобы опять сойтись с своей законной женой; в Кобе он может действовать на нее чрез катихизатора Кирилла Сасаба, диакониссу Юлию Токухиро, также чрез о. Сергия, еще чрез своих родных; наконец, чрез детей своих; может и сам отправиться туда, если нужно. Во всяком случае, если он не уладит свое семейное дело, катихизатором быть не может.