Дневники св. Николая Японского. Том ?II
Шрифт:
8/20 июля 1898. Среда.
Отпуск некоторых. (Всем катихизаторам дал ныне по фотографической карточке своей, священников — тоже большого формата).
Канцелярские занятия по распределению и прочее.
Из Тоносава гувернер учеников Мирон Сео прислал письмо, что содержание ученика обходится там двадцать три сен в день, кроме «сентаку», то есть по семь ен в месяц. Тотчас же написано отцам Сергию и Андронику, которые ныне там, чтобы ввел он расходы в пределы пять ен в месяц; если нельзя, чтобы дали сюда телеграмму; немедленно будут посланы деньги на обратный путь учеников сюда, а в Тоносава посланы будут на каникулы ученицы, на которых и пяти ен не потребуется в месяц. Тоже сказано и коочёо Ивану Акимовичу Сенума.
Была
Профессор Кёбер был: собирается писать о русской и японской философии для издателя в Германии, вызывающего его собственно на писание о последней.
9/21 июля 1898. Четверг.
Чудный летний день: ясный, тихий и жаркий. Только работать в этот день довольно тягостно, а весь день мы с Нумабе просидели за записью выдач содержания, путевых и прочего и за сведением счетов. А тут еще между работой неприятные посещения: утром больше двух часов пришлось вести беседу с судьей из Сидзуока Иоанном Исида, приемным о. катихизатора Фомы Исида; приехал встревоженный: «Почему Фома опять переводится с места? Ужели он нигде не годен? В таком случае я его возьму с церковной службы». Насилу уговорил я его не волноваться и не огорчаться. На этот раз, по крайней мере, Фома переводится не столько по своей вине, сколько по дрянным качествам его священника — младшего Савабе; оставить их вместе нельзя; но Савабе, избранного всем приходом во священники, труднее перевести, чем Фому, катихизатора, которого полюбили только христиане в Иоцуя. Фома притом переводится в хорошую старую Церковь, в Фукусима, где он будет один, научится скорее управлять церковию, не будет сталкиваться ни с кем, будет совершенно самостоятельным, а не под постоянным надзором и давлением священника, и прочее, и прочее. С Исида пришли и двое христиан из Иоцуя, очень опечаленные, что от них берется Фома, — засвидетельствовать, что он переводится не потому, что его не любят в Иоцуя, как говорит священник Алексей Савабе, а потому, что его не любит сей священник. Иоанн Исида ушел успокоенный.
Анна Кванно приходила рассказать, что и другое ее дело расстраивается: сговорила она за Стефана Мацуока, катихизатора, Фотину Такахаси, младшую учительницу; отец ее охотно дал согласие; сестра — Надежда, тоже, но Стефан попросил не очень торопиться и дать ему завтрашний день на размышление; этого довольно было, чтобы злая Надежда рассердилась страшно: «А, хочет думать, стало быть не очень желает, — не отдам сестру, да и только!» Сколько ни уговаривала ее Анна и старшие учительница — ее товарищи — куда! Разозлилась, так уж с ней слада нет. Принесла Анна обратно мне деньги, которые я дал на подвенечное платье Фотины.
О. архимандрит Сергий и о. Андроник вечером вернулись из Тоносава.
10/22 июля 1898. Пятница.
На Собор собирались не все священники и катихизаторы: сорока пяти человек из них не было. И однако же дорожные приходившим на Собор и обратно составляют сумму 943 ены 38 сен. Содержание их в гостинице от третьего по двадцатое число июля стало: 514 ен 52 сен. Таким образом, нынешний Собор обошелся Миссии в 1.457 ен 90 сен.
О. Симеон Мии говорил, что продается в Кёото место, соседнее с нашим и точь–в-точь такой длины и ширины, как наше, — всего 267 цубо с зданиями за 5.600 ен. Я оставил у себя планец сего места и сказал, что извещу его, можем ли мы купить его, или нет, тотчас по сведении счетов расхода после Собора. Ныне я известил его, что должно покупать это место. По–видимому, Господь помогает Миссии в сем деле. Тогда можно будет построить храм, не стесняясь размерами; да останется пространство и для домов священника и служащих при Церкви. Помоги, Боже, устроиться сему делу!
Из Тоносава вернулся иподиакон Моисей Кавамура: новый молитвенный дом почти готов для освящения; столовую для учащихся из оставшихся после разборки старого храма и дома камней и дерева начали строить. Содержание учеников обойдется в пять ен двадцать сен каждого (не в семь же ен!) в месяц. Ладно!
11/23
Приходившие на Собор разошлись.
Рассылка содержания на восьмой месяц не приходившим.
Приведение в порядок шкапа с канцелярией.
До полдня жаловались на тяжесть и боль головы отцы Андроник и Сергий, к вечеру и у меня от жары разболелась.
12/24 июля 1898. Воскресенье.
За Литургией Петр Сибаяма рукоположен во иерея для Нагоя. —
Иван Акимович Сенума, коочёо Семинарии, приходил советоваться: «Скоро родится ребенок; в Семинарии жить тогда с семейством еще неудобнее будет. Что делать?» Сказал я ему, что «пусть ищет квартиру по соседству; там поместится с семейством; но ежедневно к утренней молитве учеников должен быть в Семинарии и должен уходить к себе на ночь только уложивши учеников спать; в свободные от уроков часы может уходить к себе домой; для этого и должна быть квартира весьма близко от Семинарии. Буду давать ему на квартиру пять ен. Но если поселится далеко, или если не будет исполнять вышеозначенных условий, то ничего не дам». Впрочем, каких трактатов ни заключай, все будет скверно, — наперед знаю; если и когда неженатым был, почти никогда нельзя было найти его дома, в Семинарии, то уже, конечно, будет вечным «нетчиком» в Семинарии, когда выселит супругу из оной, да еще и первенец появится.
13/25 июля 1898. Понедельник.
Утром кончена рассылка содержания не бывшим на Соборе. По сведении счетов оказывается, что отныне рассылка по провинциальным Церквям двухмесячного содержания священникам и катихизаторам будет составлять сумму 5.100 ен. Помоги, Боже!
О. Николай Сакураи вернулся от своих родных в Канаецу и отправляется в Саппоро, снабдившись всем нужным по Церкви. Просил он прибавки содержания, но получает двадцать пять ен, — можно безбедно жить; отказал я.
Симеон Такаока вернулся от родных в Оота (Мито) и направляется в Кагосима; пенял я ему, что там Церковь в застое, — давно уже ни малейшего движения вперед; обещал он, что вперед будет успешнее. (Мало надежды!)
Анна Кванно приходила сказать, что устраивается еще свадьба: Александр Мурокоси, певец и помощник катихизатора из Немуро, засватал сестру о. Игнатия Мукояма, тоже учившуюся в нашей Женской школе. Мать ее не хотела было, — «далеко–де уходит», но Анна убедила ее. Выдал Анне двадцать пять ен на платье бедной невесте, за которую истинно рад; выдал потом Александру Мурокоси пятнадцать ен на платье же.
14/26 июля 1898. Вторник.
Написано в Хакодате: 1. к Антонию Баба, Алексею Яманака и Павлу Канеко, на имя которых записаны два церковных дома, чтобы они переписали это недвижимое церковное имущество на имя священника Петра Ямагаки; 2. к бывшим церковным старшинам, чтобы они сдали о. Петру церковные деньги и отчетные книги; к о. Петру написано, чтобы он принял все это, — Но едва ли не придется ему принимать вместо всех этих реальных вещей воздух. — Все эти люди, за исключением разве Баба, равнодушного вообще к Церкви, — закоренелые враги его, желавшие во что бы то ни стало выжить его из Хакодате. Они теперь изводят церковные деньги на печатание пасквилей в газетах. Не удивительно будет, если и совсем ограбят Церковь, лишив ее с таким трудом собранного ее имущества. Урок на будущее: непременно записывать недвижимое церковное на имя священников, беря от них удостоверение, засвидетельствованное у нотариуса, или в казенном месте, что имущество не их, личное, а церковное.
15/27 июля 1898. Среда.
Написал к Высокопреосвященному Иустину, архиепископу Одесскому: прошу его принять Японскую духовную Миссию в число Церквей, снабжаемых свечами церковными из Одесского епархиального склада. Приложил список сортов свечей, ныне нужных Миссии, — всего десять пудов, и вексель в уплату за них и за пересылку в 37 фунтов стерлингов 9 шиллингов семь пенсов; куплен он в HongKong and Sanghae Bank’e за 370 ен. Свечи в Одессе по 32 рубля белого воска и 28 рублей желтого. Посмотрим, достанет ли вексель на десять пудов.