Дни и ночи Невервинтера
Шрифт:
Эйлин просияла.
— Ну вот, давно бы так. И скажи своему новому поваренку, чтобы соус водой не разбавлял.
Она подсела к Келгару.
— Давно ты тут? Касавира не видал?
— Не-а. Утром слышал, как он топал туда-сюда.
«Ясно, в храм ходил, грехи замаливать. Небось, докладывался Тиру, как на танцовщиц глазел и меня, невинную девушку, хватал за что попало». Эйлин развеселилась.
Она увидела входящих бочком в зал таверны Шандру и Элани. Это окончательно подняло ей настроение. Ну, сейчас она им отомстит!
Элани и Шандра, поеживаясь, сели за разные столы, глядя прямо перед собой.
— Девочки, — радостно обратилась к ним Эйлин, — я вас не узнаю!
Девочки вздрогнули и переглянулись. Их худшие опасения подтверждались. Эйлин подсела к Шандре и интимно прислонилась к ней плечиком.
— Шандрочка, милая, ты меня очень удивила вчера, — промолвила она, обиженно надув губки, — а я-то думала, тебя интересуют высокие, красивые, сильные мужчины с накачанными мускулами. Ты не поверишь, я так страдала из-за того, что ты совсем не смотрела в мою сторону. Но теперь я вижу, что была эгоисткой. Дай-ка я посмотрю в твои глаза, — Эйлин нежно взяла Шандру за подбородок и повернула к себе, — о-о, да они просто лучатся счастьем! Я так рада за тебя, дорогая. Хотя мне будет и нелегко потерять тебя. Но я постараюсь найти себе утешение.
Она ласково похлопала находящуюся в ступоре Шандру по щеке и подсела к Элани. Печально посмотрев на эльфийку, она вздохнула.
— Элани, радость моя, не ревнуй. Знаешь, если у нас с Шандрой что-то и могло бы быть, то это не идет ни в какое сравнение с теми трепетными отношениями, которые теперь связывают вас. Я не буду вставать у тебя на пути. Я вижу, что мой преданный оруженосец попала в надежные, нежные и любящие ручки. И еще, дорогая, — в ее голосе появились проникновенные нотки, — прости меня за то, что я издевалась над твоим калимшановским нарядом и серпом. Я просто не хотела показать, как на самом деле мне все это нравится. Между нами, девочками, — Эйлин наклонилась к Элани и просунула пальчики за бретельку ее сексуального туалета, — грубые, одноклеточные мужчины… они ничего не понимают. Эти животные… ох, прости… ну, в общем, ты поняла.
Она наклонилась еще ближе и проворковала:
— Если тебе когда-нибудь захочется разнообразить свои отношения с Шандрой… ты знаешь, к кому обратиться. Поверь, ни один мужчина не способен на то, что может сделать женщина.
Эйлин как бы нехотя отцепилась от Элани, повернулась и увидела катающегося под столом Келгара. Дункан стоял, протирая стаканы, и спина его подозрительно тряслась.
В таверну вбежал Гробнар со своей лютней и, радостно поприветствовав присутствующих, уселся за стол, весело болтая ножками. «Никак, успел слетать на крыльях любви к даме сердца и пропеть под ее балконом свои вирши, — подумала Эйлин. — Бедные соседи!» Она посмотрела на Гробнара с некоторой завистью: «А ведь я сама давно уже ничего не сочиняла. Где уж тут. То мечом маши, то за этой командой мечты следи, то от всяких уродов отбивайся, то думай, как одеть, вооружить и накормить сотню мужиков».
Ну вот, наконец, все готово. Божественный запах тушеного мяса и миндального молока приятно щекочет ноздри, пряный горошек с луком и гренками радует глаз, а горка каштанов в винной карамели навевает воспоминания о далеком детстве. Милый дядюшка Дункан, расстарался! Но… чего-то в этом жизнеутверждающем натюрморте явно не хватало. Ясно чего, Касавира. Представить себе невозможно, чтобы он просидел в своей комнате все утро и даже не вышел к обеду. «Неужто наше маленькое ночное приключение так его перепахало? Надо будет попросить Дункана отправить к нему поваренка с подносом, если он не выйдет».
Вошла Кара, гордо вскинув голову и демонстрируя всем свою великолепную осанку. Молча кивнув всем, она подошла
— Добрый день, Карочка, — ласково сказала она, — ты как раз вовремя. А где…
Вопрос о Сэнде так и крутился на языке, но Эйлин сочла более благоразумным заткнуться и ждать развития событий.
Сэнд явился через некоторое время. Никаких непотребных одежд на нем не было, а печать иронии и интеллекта вновь вернулась на его осененное разумной мыслью лицо.
— Доброго всем здравия, — бодро проговорил он, — Келгар, не открывай напрасно рот, используй свои жевательные мышцы по их прямому назначению. Мм… Дункан, ты решил нас побаловать? С чего такая щедрость? Впрочем, все мы иногда способны на безумные поступки.
С этими словами он подошел к Каре, которая так и стояла у камина, скрестив руки на груди. Взгляд его упал на розу или то, что от нее осталось. Сэнд поморщился и подошел к горшку с любимой фуксией Дункана. Прежде чем тот успел что-то сказать, он сорвал один из цветков. Затем вытащил поникший бутон из корсета и бросил его в огонь, заменив на свежий. Подав Каре руку, он сказал:
— Позволь проводить тебя к столу. Отдадим должное гостеприимству моего старого доброго друга.
Эйлин не выдержала и язвительно произнесла:
— Воспользуйся этой возможностью Сэнд, а то в следующий раз он тебе яду в жаркое насыплет.
Дункан хлопотал вокруг своей фуксии, ругаясь на чем свет стоит и кидая злобные взгляды на Сэнда. Но все были заняты едой и оживленным разговором и его проблем никто не разделял. В конце концов, и он успокоился.
Эйлин с интересом смотрела на Сэнда и Кару, сидевших друг напротив друга и время от времени принимавших участие в общем разговоре. Они не вели себя, как люди, ставшие близкими, но что-то между ними произошло этой ночью. «Ну, вот и славненько, может они будут меньше собачиться, — с удовлетворение подумала Эйлин, — а Сэнд вспомнит, что он все-таки мужчина, и отстанет от Касавира. Да, кстати, пора уже позаботиться об этом добровольном затворнике, а то еще ноги, чего доброго, протянет». Послав поваренка к Касавиру и убедившись, что тот вернулся с пустым подносом, Эйлин успокоилась.
Кто не порадовал разнообразием, так это похмельный Бишоп. Он был в своем репертуаре, то есть, когда ему самому было паршиво, старался, чтобы степень его отвращения жизнью прочувствовало наибольшее количество людей. Его разговор за столом состоял, главным образом, из междометий, ругательств и отдельных приличных слов типа «девка», «да пошел ты», «бестолочь» и «придурок». Самой связной произнесенной им фразой была вежливая просьба: «заткнись, чертов карлик, или я тебе твою лютню на голову надену». В конце концов, по многочисленным просьбам трудящихся, Дункан предложил Бишопу проследовать в отдельный зал, где он сможет спокойно вкушать свой целительный эль, и никто не будет травить его тонкую душу своими недостойными разговорами.
Когда все было съедено, выпито и похвалено, стали обсуждать планы на оставшийся день. Выяснилось, что ни у кого особых дел в городе нет, кроме Гробнара, которому, в связи с творческим взлетом, потребовался запас струн для лютни и пара тачек писчей бумаги. Но, по глазам присутствующих было видно, что возвращаться домой сегодня им не хочется.
— Поедем завтра, — решила Эйлин, — за двое суток крепость без нас не рухнет. Кто соскучился по крику Катрионы, звону оружия и запаху солдатской похлебки — тот может ехать сейчас. Нет желающих? Бишоп?