Дни мародёров
Шрифт:
Щека горела так, словно её кнутом огрели, пол раскачивался, но он не обращал на это внимания…
Мир кончился.
Осталось пойти и спрыгнуть с Астрономической башни.
Или упиться так, чтобы просто забыть всё это.
http://maria-ch.tumblr.com/post/46616335354/46
*Halia Meguid — Doomsday
====== Волк и крыса ======
Джеймс и Лили расстались.
Ремус узнал об этом в понедельник утром.
Одноклассники перешептывались, обсуждая какую-то очередную важную новость, но он не прислушивался,
Он привык, что Лили все время завтракает с ними, но сегодня она почему-то села отдельно. Вид у неё был неважный: нос красный, глаза опухшие, волосы небрежно схвачены на затылке, а на лице ни грамма косметики и на щеках и носу розовые пятна — как-будто её кто-то хорошенько умыл ледяной водой. Рядом с ней сидела Алиса Вуд и ухаживала за Лили так, словно та была больной пятилетней девочкой: подкладывала горячие тосты в тарелку, наливала за неё молоко в чай, прогоняла назойливых первокурсников и говорила без умолку, энергично взмахивая рукой. Пока он смотрел на них, Лили пару раз вытерла нос салфеткой. Ремус решил, что она заболела, но как только захотел встать и подойти к ней, на скамейку рядом с ним вдруг грохнулась сумка Сохатого, а затем и он сам, помятый и злой.
— Доброе утро, — несколько озадаченно пробормотал Ремус, разглядывая друга. Уж кто-то, а он не мог не заметить за столом Лили. С Джеймсом явно было что-то неладно. Он выглядел так, словно его кто-то хорошенько прожевал и выплюнул. Рубашка торчала из-под толстовки, карманы джинсы вываливались, словно уши у шишуги, одна штанина была подвернута, другая — нет, волосы, обычно просто лохматые, сегодня с одной стороны истерично топорщились, с другой наоборот любовно липли к макушке, очки сидели набекрень, лицо было помятым и бледным.
Вместо ответа на его слова, Джеймс шлепнул на свою тарелку глазунью, бросил сверху пару тостов, ломтик бекона, схватился за чайник, но тут же с шипением отдернул руку и локтем опрокинул молочник. Спасаясь от хищного молока, он подскочил и толкнул стол так, что вся посуда дрогнула, ученики возмущенно закричали, а Макгонагалл за учительским столом чуть вытянула шею.
— Да заткнитесь вы! — рявкнул Джеймс, когда наконец смог вытащить обожженной рукой палочку и убрать молоко. После того как лужа пропала, он бухнулся на место, навалился на стол, отхватил от тоста кусок и принялся яростно жевать, играя желваками и разглядывая сердитые лица так, словно выбирал, кого сожрать следующим. Ещё пару секунд все смеряли его возмущенными взглядами, а потом за столом снова воцарился чистый утренний гам и звон ложек.
— Эй, Сохатый... — Ремус переглянулся с Питером. Тот всё ещё держал свою тарелку с кашей на весу и перепуганно таращился на лохматую голову соседа. — Всё нормально?
— Прекрасно! — рыкнул Джеймс, не глядя на него.
Они с Питером переглянулись. Хвост с некоторой опаской снова опустил тарелку на стол, слегка отодвинулся, потом кинул на Джеймса подозрительный взгляд и
— Добрейшего утра, — бодро произнес кто-то у них над головами.
Ремус оглянулся. Сириус подошел к ним, боком бухнулся на скамейку, потер лицо и отчаянно зевнул, по собачьи показав все зубы и встряхнув головой.
— Мы уже думали вы не придете, — заметил Ремус. — Где вы шлялись?
— Да так, разговор был, — Сириус ещё раз зевнул и потер лицо. — О, Мерлин, я голодный как черт, — он повернулся к столу и повелительно дернул палочкой. Кофейник, стоящий на другом конце стола, ожил и мигом ринулся к нему по столу, расталкивая чужие чашки и тарелки.
— Бродяга... — Ремус чуть подвинулся к Блэку, понизил голос и осторожно кивнул на Джеймса: — Что случилось?
Сириус в это время любовно размазывал густую массу по хлебцу, но после слов Ремуса бросил на Джеймса быстрый, серьезный взгляд.
Сохатый всё так же зверски поглощал завтрак и ни на кого не смотрел. Сириус снова опустил глаза и легкомысленно дернул плечами.
— А что случилось? По-моему всё как обычно. Передашь мне ещё один тост?
— Бродяга, я серьезно, — раздраженно ответил Ремус, сунув ему всю тарелку.
— Да не обращай внимания, — Сириус хищно уставился на золотящиеся, хрустящие куски хлеба. — Осень наступает, олени обламывают рога. Ты бы пересел, а то он тебя забодает.
Джеймс прожег Сириуса таким взглядом, что тот должен был немедленно упасть замертво.
— Ладно, это было не смешно, — признал Бродяга, а когда Джеймс снова захрустел, коротко и быстро подмигнул Ремусу, мол, «ерунда, потом расскажу».
Ремус вернулся к своей каше. Он уже привык, что у этих двоих всегда больше общих секретов, чем с ним или с Питером.
Ремус посмотрел на Питера — тот как раз ляпнул овсянкой на мантию и теперь пытался счистить пятно салфеткой, хотя рядом на столе лежала волшебная палочка.
— Эй, а кто уже прикарманил мой джем? — вдруг крикнул Бродяга. — Бенджи! Фенвик! Меняю джем на тосты, эй!
Четверокурсницы закрыли головы книгами, когда над ними спикировало блюдце с джемом. Одна из них, очень миленькая, веснушчатая, кареглазая и с косичками, одарила их осуждающим взглядом, но когда на неё посмотрел Сириус, мигом залилась краской и отвернулась.
— Бродяга, я слышал, как хлопнула дверь. Ты опять пришел под утро? — спросил Ремус, безжалостно коверкая слова и наконец зевнул так, что глаза заслезились.
— Да я вообще не спал! Всё из-за Блэйк.
Ремус понимающе хмыкнул.
— Да не в этом смысле. Мне уже поперек горла её прихоти. Сегодня ночью она отправила меня в Хогсмид. Ей, видите ли, захотелось горячих чесночных пирожков с начинкой из карамельной тянучки.
— О, гадость...
— Я целый час искал эти идиотские тянучки на складе «Сладкого королевства», потом разбудил Роуз, чтобы она сделала эти гребанные пирожки, а когда я принес их Блэйк — внимание! — ей захотелось мятных лягушек.