Дни мародёров
Шрифт:
Видимо эти мысли отразились у него на лице, потому что её броня мрачности и решимости на секунду сползла, показав крайнее отчаяние, а потом Роксана водрузила её на место.
— Я всё понял. У тебя кровь отлила от мозга и ты несешь всякую херню, — заявил он, отступая к двери.
Роксана швырнула в него одну из подушек. Сириус закрылся от неё дверью и снова заглянул в комнату.
— Эй!
В третий раз Роксана вскинула свою лохматую голову.
— Тыквенные пирожки или шоколадные лягушки?
Сначала раздался смешок, а затем деланно-недовольное:
—
Через полчаса после этого разговора Сириус уже стучался в дверь Розмерты.
Сначала он просто не знал, куда себя деть. Думал, пойти обратно в башню Гриффиндора, но мысли о том, чтобы просто лечь спать были невыносимыми.
Решил побродить по школе, чтобы немного отвлечься, подумал о том, чтобы заглянуть к парочке старых подружек — вдруг обломится? Но когда ноги сами принесли Сириуса к статуе одноглазой ведьмы, он понял, что будет делать.
Проход между школой и «Сладким королевством» промерз насквозь. Чтобы немного согреться, Сириус пробежал по нему собакой, но когда он выбрался из кондитерской на воздух, ему показалось, что его как кутенка за шкирку окунули в чан с ледяной водой — такой мороз сковал деревушку под вечер. Так что когда он стучался в заднюю дверь «Трех метел», думал уже не столько о прелестях Розмерты, сколько о её горячем гроге или медовухе.
— А тебя не накажут за то, что ты гуляешь в такое позднее время? — игриво спросила Розмерта, повисая на дверном косяке и глядя на замерзшего до костей Сириуса.
— А т-тебя? — спросил Сириус, содрогаясь под порывами ледяного ветра.
Розмерта горько вздохнула она и за воротник втянула его в теплое помещение.
— Пойдем.
— Что, опять поругался со своей подружкой? — спросила Розмерта, завороженно глядя, как двигается кадык на шее Сириуса, по мере того, как Блэк пьет, все дальше откидывая лохматую голову.
Они сидели в её комнате. В её чудесной, восхитительной, теплой комнате, пропахшей яблоками и деревянной стружкой.
Всегда такой лохматый и темный, Сириус каким-то образом ухитрялся очень органично смотреться на фоне пухлого белого покрывала с рюшами и скопища бархатных подушечек.
Выдув до дна кружку горячей медовухи, он уронил руку с пустой кружкой на колено и блаженно вздохнул, облизав губы.
— Слушай, Роуз, — он попытался сосредоточить на ней взгляд, но зрачки его пьяно плыли. — А у тебя есть это... — он икнул. — Зелье?
— Какое? — она ласково погладила его по щеке. — Бодроперцовое?
— Не-ет... — Сириум озадаченно нахмурился, глядя в третье измерение, сжал ладонь Розмерты обеими руками и поцеловал. — Ну это зелье.
Розмерта непонимающе моргнула.
— Ну для этих ваших... дел.
Розмерта понимающе рассмеялась.
— Всё с тобой понятно, Блэк, — она вытащила из ящика туалетного столика какой-то флакончик. — Я могла бы и сама догадаться. Она тебя вытурила. И ты не придумал ничего лучше, чем прибежать ко мне.
— Да ладно тебе, — Сириус обеими руками поймал флакон. — Ты же знаешь, что я тебя... — он икнул. — ...люблю.
Розмерта
А когда Сириус повернулся к ней, привычным жестом откинув с лица волосы, и на Роуз как-то совершенно по-детски взглянули льдисто-серые глаза, она поняла, что всё это была не шутка. И что у неё действительно нет и никогда не будет сил выставить его за дверь. Что бы он ни натворил.
Как будто уже тогда она знала, что в ближайшие пятнадцать лет всегда будет оставлять своё окно открытым.
На следующее утро, десятого декабря выпал снег.
Сириус уже привык, что в День его рождения всегда выпадает столько снега, словно где-то кто-то неправильно накладывает погодные чары и снегопад никак не может остановиться.
Вот и сегодня. Когда он разлепил глаза и поднялся из теплых объятий Розмерты, увидел, что окно залепило хлопьями белого света — такого яркого, что смотреть больно.
Поцеловав напоследок теплое, круглое плечо, Сириус торопливо оделся, накинул заботливо приготовленную Розмертой теплую мантию и распахнул окно — вниз упал целый сугроб и, кажется, контузил какую-то кошку.
Вдохнув полной грудью, Сириус ещё разок оглянулся на спящую девушку и вылез на пожарную лестницу. Спускаясь вниз, он несколько раз чуть не грохнулся и у него даже появилась мысль, уж не поливает ли Освальд водой эту несчастную лестницу?
На главной улице его встретил Джек Фрост, обхватил за плечи и в его приятной компании Сириус направился к выходу из деревни, но не успел сделать и десяти шагов, как одно из спящих окон распахнулось.
— Доброе утро, Сириус! — звонко молвила Джолин Флюм, дочка владельцев «Сладкого королевства» и личный враг Розмерты. Эти двое начали соперничать с того дня, как у пятилетней Роуз появилось платье в цветочек, а у Джолин — лаковые туфельки.
— Доброе утро, мисс! — громко крикнул Сириус шутливо приподнял несуществующую шляпу.
— Я смотрю, ты снова забыл, где находятся мои окна? — несмотря на игривость, в её голосе прозвучала требовательная нотка.
— Окон так много... — уклончиво заметил Сириус.
— А где окна этой шлюхи ты никогда не забываешь! — предсказуемо выдала она.
Сириус усмехнулся.
— Зачем мне шлюха, если порядочные девушки готовы выполнить все мои желания? Доброе утро! — и он зашагал дальше, а в спину ему ударился стук закрываемого окна.
Роксана спала, свернувшись под одеялом калачиком. Закончившаяся пластинка крутилась и потрескивала в проигрывателе. Приподняв двумя пальцами иглу, Сириус снял диск и в комнате воцарилась тишина, в которой стало отчетливо слышно мирное дыхание спящей. Вытащив из-за пазухи нераспечатанную коробку «Шоколадных лягушек», Сириус примостил её на тумбочке, покопался в кармане и поставил сверху поставил флакончик с зельем Розмерты.