Дни мародёров
Шрифт:
Слизеринки продолжали хихикать и во время урока. Роксана слышала всплески их смеха каждый раз, когда подносила руку к котлу, чувствовала на себе их взгляды, но делала вид, что ей наплевать. Тем более, что сегодняшнее зелье было сложным, рецепт – запутанным, и отвлекаться было некогда, а эти дурацкие смешки развивали у неё чувство какой-то смутной паранойи и не давали сосредоточиться.
В конце концов Роксана убедила себя, что пора ей избавляться от привычки чувствовать себя новичком. И что, если эти куры над чем-то смеются – вовсе не обязательно они смеются именно над ней. Так она убедила себя и больше не обращала на слизеринок внимание.
А когда
– Эй, Малфой! – пропела Хлоя, когда Роксана возвращалась к своей парте с банкой червей в руках. – Малфой, подожди, нам нужно с тобой поговорить.
Роксана бросила взгляд на Хлою, потом на её карманных идиоток с горящими глазами, нехотя остановилась рядом с их партой, грохнула банку на стол перед Хлоей и склонила голову набок, всем своим видом демонстрируя всеобъемлющее внимание и интерес.
– О, ничего такого, не нервничай, – Хлоя аккуратным пальчиком убрала с лица прядку. Роксана невольно отметила, что прыщи, которые она наслала на слизеринку, так и не прошли, как бы Гринграсс не пыталась их скрыть. – Мы просто хотели спросить тебя, как ты?
Роксана подняла брови. Когда Хлоя говорила таким елейным, милым голосом пятилетней девочки, это могло только две вещи: она либо задумала какую-то отменную гадость, либо опять нанюхалась.
Роксана еще раз быстро осмотрела жадные лица слизеринок (они смотрели на неё как дикие кошки на загнанного сурка), а потом, словно невидимая сила дернула её за руку, бросила взгляд на газету, лежащую у Хлои под рукой. Кстати, её зелье не бурлило и не сбегало, а спокойно себе кипело в аккуратном котелке.
– Обнюхалась, Гринграсс? – негромко спросила она и взяла свою банку, собираясь уйти. – Мне некогда.
– Мерлин, как грубо! – притворно возмутилась Хлоя, коротко обернувшись к сидящей рядом Боббин, а потом небрежно взмахнула рукой. – Но мы тебя прощаем! Мы ведь её прощаем, верно?
– Ну еще бы, – плотоядно улыбнулась Патриция.
– Некрасиво обижаться, когда происходят такие вещи. И твоя грубость вполне простительна, – продолжала Хлоя, словно испытывая Роксанино терпение и её способность удержать в руах банку с дохлыми червяками. – Мы ведь на самом деле не хотели тебя обидеть. Пойми, мы переживаем, мы ведь все здесь – одна большая семья.
После этих слов у Роксаны по спине пробежал холодок. Возможно, у неё в самом деле разыгралась паранойя, или после этих слов Мальсибер, сидящий на передней парте у неё за спиной, обернулся.
– О чем ты? – натянувшимся как струна голосом спросила Роксана.
Глаза Хлои торжествующе сверкнули, как будто она ждала именно этого вопроса, после чего слизеринка характерным жестом развернула газету и начала читать вслух, громко, так, чтобы было хорошо слышно всем в классе:
«Трагическая гибель в море»
«Сегодня к нам поступила информация о гибели волшебного круизного лайнера «Леди Лавибонд». Трагедия произошла ночью, с двадцатого на двадцать первое марта. Лайнер попал в шторм, следуя по маршруту из Дюнкерка в Норфолк. Лайнер «Леди Лавибонд» долгие годы был любимцем волшебного бомонда…», бла-бла-бла, тысяча мест, ла-ла-ла, свадьба министра и концерт Селестины Уорлок, так, это мы все и так знаем… о! «Магловские спасатели, прибывшие на место трагедии утверждают, что всему виной погодные условия и некомпетентность капитана, решившего вести судно в море в такой неудачный момент. Однако, Департамент Морской Службы Министерства Магии, прибывший на место трагедии
Пол под ногами Роксаны покачнулся, уши залило непонятным звоном, так что голос Хлои утонул в нем и до Роксаны донеслись лишь обрывки:
«…утверждают, что юный Селвин сбежал из-под венца с Катериной Розье, чтобы наспех обручиться с опальной Эдвин Малфой и впоследствии погибнуть в объятиях чудовища из морских глубин. Однако, эти слухи никак не подтвердились, так как семейства Малфой и Селвин отказались дать нам какие-либо комментарии. Список погибших пассажиров лайнера будет дополняться, полный перечень ищите в выпуске «Вечернего пророка». Скорбим вместе с вами». О, Мерлин, это так ужасно. Смотрите, здесь даже фотографии есть!
И Хлоя развернула газету, показав Роксане и всем остальным сводку снимков с лайнера. Обычные круизные фото, черно-белые люди в купальниках улыбаются и машут фотографу, салютуя коктейлями. Сердце Роксаны, колотящееся как отбойный молоток, заикнулось и провалилось куда-то, когда она увидела на одном из снимков свою мать. В длинном черном сарафане и широкополой черной шляпе, простоволосая и счастливая, она тесно обнималась с каким-то смазливым юнцом, он шептал ей что-то на ухо, а она смеялась. В руках у них были коктейли, ветер трепал волосы Эдвин и она придерживала шляпу рукой.
Роксана и сама не поняла, как газета очутилась в её руках. Она смотрела на снимок целую минуту, или две, тупо и безо всякого выражения. Эдвин погибла. Эдвин больше нет.
Случившееся не укладывалось в мыслях, но смутная, невыносимая тяжесть уже навалилась на плечи, а зрение стремительно сужалось до размеров фотографии её матери и Чарльза Селвина на борту прекрасной «Леди». Слова отца о том, что на их семью открыта охота, эхом отзвучали в опустевшем сознании. А потом пришел страх.
Отец. Люциус.
Они следующие.
Снимок вдруг расплылся перед глазами.
– Что с тобой, Малфой?
Голос Хлои донесся до неё словно из глубин океана, где лежал корабль с телами погибших. Роксана опустила газету и подняла растерянные глаза.
На неё смотрел весь класс. Кто-то закрывал ладонью рот, кто-то просто был в шоке. Сириус поднялся со своего места, но подойти не спешил и сверлил Роксану настороженным, горящим взглядом. Но в этот момент Роксану интересовал не он. Словно магнитом её внимание притянуло к парте, где сидели слизеринцы. Мальсибер уже давно наблюдал за ней из-за спин своих друзей, с тем самым выражением, с каким вышеупомянутый Свитшот Аберфорт, наверняка, наблюдал за своими гиппогрифами, когда те ломали лапы или крылья. Держа в вытянутой руке палочку, он смотрел, как гиппогриф бьется на земле в агонии и пытается встать. Одна попытка, другая. Зверь клекочет и смотрит на хозяина затравленными, полными паники глазами. Он пытается встать, но рана слишком велика и безнадежна. А значит, безнадежен и он сам. И тогда – один короткий зеленый всполох. И конец.