Дни мародёров

-Joy-

Она даже остановилась ненадолго, чтобы убедиться, что ей не послышалось, а потом медленно обернулась.

Возле небольшой группки ожидающих родителей стоял Люциус, в наглухо застегнутой, черной мантии и смотрел прямо на Роксану.

В первую секунду Роксане показалось, что невидимая сила зацепилась за неё крючком и дернула вперед. Захотелось бегом броситься к брату через весь двор, запрыгнуть на него, обхватить руками и ногами, и разреветься. Пожаловаться ему на все то дерьмо, в котором их семья утонула по уши, а потом услышать, что он уже все исправил,

и успокоиться.

Но это желание длилось всего несколько секунд, а потом Роксана подняла руки, сунула их в карманы кожаной куртки и подошла к Люциусу. Их одинаковость и белые волосы так бросались в глаза, что проходящие по двору студенты оборачивались поглазеть на них, и лица у них были в этот момент такие, будто они наблюдали за общением двух белых бенгальских тигров в вольере.

— Ну здравствуй, Роксана, — произнес Люциус. Его гладко выбритое лицо подозрительно задергалось, словно он хотел улыбнуться, но так и не смог. Люциус был так же хорош собой, как и всегда, ухожен, как девица, и с иголочки одет. Но что-то в нем определенно изменилось. Роксана пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь уловить эту перемену, но так и не смогла. Возможно, все дело было в глазах. Раньше у него не было такого перепуганного и затравленного взгляда.

— Что тебе нужно? — сухо спросила она

— Я хотел увидеться с тобой, — как будто уязвленно проговорил Люциус. — Разве мы… после всех этих… — он на секунду прикрыл глаза и подвинул тугой воротник своей мантии. — После того, что случилось, я думал, ты захочешь поговорить.

— С тобой? — Роксана усмехнулась и смерила брата таким снисходительным взглядом, словно он был законченным идиотом. — Люциус. Я бы не стала говорить об этом с тобой, даже если бы ты меня связал и начал пытать иголками.

— Погибла наша мать, — сказал он, слегка переменившись в лице.

— Погибла твоя мать, — поправила его Роксана, полезла в карман куртки и достала оттуда пачку сигарет. Достала одну и сунула в рот. Рядом с ними стояла компания женщин в симпатичной одежде. Сами того не замечая, они без конца трогали своих детей, поправляли им волосы, запахивали на них курточки и убирали с них соринки.

— Роксана, она всегда любила… — начал было Люциус, пытаясь делать вид, что ничего не замечает.

— Не надо, — перебила его Роксана, раскуривая сигарету, а потом вскинула голову и посмотрела на Люциуса долгим взглядом.

— Мне жаль твоего сына, Люциус, — вдруг неожиданно для самой себя тихо проговорила она. — Этого не должно было случиться.

Люциус был немало удивлен её словами, да и напоминание о погибшем ребенке не растопило между ними лед, но все же он склонил голову, выражая благодарность, и сказал коротко:

— Да, — хрипло произнес он. — Не должно было.

А после этого опустил голову и пару мгновений они оба молчали, наблюдая за тростью, которую Люциус прокручивал то по часовой стрелке, то против и слегка пристукивал по каменным плитам, собираясь с мыслями.

— Завтра… в Сан-Себастьяне состоятся похороны нашей матери, — произнес наконец он и

поднял голову. К нему вернулось прежнее выражение, с которым он обычно смотрел на всех, кто был ниже ростом и по положению. — Будет много гостей. Мы с Нарциссой уезжаем туда сегодня.

Роксана, которая до этого смотрела в сторону, резко повернула голову в его сторону.

— Я подумал, что ты тоже захочешь поехать с нами, — Люциус почему-то упрямо не желал смотреть ей в глаза. — После этого мы могли бы остаться на какое-то время во Франции. М-м… в Англии сейчас ужасная погода…

Роксана повернулась к нему целиком, опустив руку с сигаретой.

— …а на побережье Франции сейчас уже цветут деревья и… было бы неплохо задержаться там на какое-то время. Устроить себе небольшой… отдых. Нарциссе полезен южный климат, и мы могли бы…

— А отец… — перебила его Роксана. — … тоже там будет?

Он сглотнул.

— Люциус, — у Роксаны вдруг задрожала челюсть и разом похолодели руки. Она шагнула вперед. — Отвечай!

Люциус молчал.

— Отвечай! — прорычала Роксана, чувствуя, как начинает стучать кровь в ушах.

Люциус вздохнул, на секунду прикрыв глаза и тронув двумя пальцами переносицу.

— Роксана, прежде всего, ты должна понять… — начал он.

Роксана размахнулась и влепила ему пощечину.

— Ты… — хрипло проговорила она, огромными глазами глядя на брата. Люциус в шоке обернулся к ней, закрывая щеку рукой.

— Рокса…

Она влепила ему еще одну пощечину, а потом вдруг накинулась на него как фурия. Наносила удары один за другим, по плечам, по груди, по рукам.

— Ты… мерзкий… трусливый… подонок!

Раньше она бы никогда не посмела ударить брата, он был для неё небожителем, неприкосновенной персоной, а теперь она избивала его все сильнее и сильнее, и не могла насытиться, потому что это, как ни странно, приносило ей облегчение. Да что там, её просто разрывало от желания схватить его и оттаскать за волосы, расцарапать его выбритую физиономию, избить его так, чтобы он понял, каково ей было все это время.

— Гребанный сукин сын! — она задыхалась и отбивала себе руки, но не переставала размахивать ими, как взбесившаяся птица. — Ты бросаешь его, бежишь, как последний урод! Я тебя ненавижу! Ненавижу тебя!

Первые несколько секунд ошалевший от неожиданности Люциус просто закрывался от её шлепков и отступал, а потом, когда понял, что их перепалка привлекает все больше внимания, быстро скрутил разбушевавшуюся сестру и уволок подальше от чужих глаз. И даже по пути Роксана все еще пыталась его ударить.

— …ради всего святого, угомонись! — наконец перекричал её Люциус, схватил её за предплечья и встряхнул. Роксана чуть не прикусила язык, но так устала, что вырваться не смогла. — Да, да, черт тебя дери, я бегу из страны, это ты хотела услышать?! — он оттолкнул её от себя и выпрямился, оббежав взглядом людный двор. Его лицо было розовым от напряжения, волосы растрепались, и Люциус трясущейся рукой зачесал их назад, изо всех сил пытаясь успокоиться.