Дни мародёров
Шрифт:
Через несколько секунд его обильно стошнило, из носа пошла кровь, а изо рта — пена. Он ничком повалился на ковер, дергаясь, как выброшенная на берег рыбина. Глотая ртом воздух, он вытянул окровавленную левую руку по направлению к дивану, на котором сидела Роксана, и выдавил что-то, похожее на «Помоги мне».
Роксана медленно встала, подошла к нему чуть ближе и опустилась на корточки, жадно вглядываясь в то, как он бьется в конвульсиях. Рука Генри шлепала по полу, оставляя кровавые следы, но достать до Роксаны он не мог, он булькал что-то и кажется молил её о помощи. Она бы могла ему
В какой-то момент рука Генри перестала бить по полу. Несколько секунд он еще сипел, цепляясь за жизнь, а затем его взгляд сделался неподвижным, и тело обмякло.
Генри Мальсибер умер.
Несколько долгих минут Роксана сидела, глядя на его изуродованное ядом лицо. Сердце, до этого жившее тихо, стучало чаще и сильнее обычного, выбивая какой-то странный, барабанный ритм. Роксана слышала его нарастание в ушах, чувствовала, как закипает от этого звука кровь.
Ей даже казалось, что это не её кровь стучит в ушах, а откуда-то из недр Слизерина доносится бой барабанов, предвещающий нечто ужасное, непоправимое, страшное…
Она подняла голову, глядя на проход, ведущий в спальню, а затем медленно поднялась на ноги…
Уоррингтон спал, широко раскинув руки. Роксана легко вошла в его спальню. Нож Сириуса вошел в замочную скважину, как в масло, дверь даже не скрипнула. В полной темноте Роксана Малфой подошла к кровати одного из своих насильников. Молча посмотрела в его безмятежное, холеное лицо, а потом, повинуясь какому-то странному чувству, взобралась на него верхом. Уоррингтон проснулся.
— Малфой, что ты… фух, я испугался, — он перевел дыхание, облизал губы и улыбнулся, его руки шлепнулись ей на бедра. — Я вообще не против…
Роксана полоснула ножом по его кадыкастой шее, и кровь фонтаном брызнула ей в лицо — почти так же, как его сперма той ночью.
Уоррингтон умер быстрее Мальсибера. Роксана вытерла лицо тыльной стороной руки, слезла с него, вышла из комнаты, аккуратно прикрыла за собой дверь и пошла к следующей.
Яксли был девственником и смущался, никак не мог вставить ей, пока остальные смеялись и держали её за ноги.
Роксане пришлось зажать ему рот, потому что этот мелкий ублюдок начал орать.
После того, как она закрыла за собой последнюю дверь, кровь покрывала её с ног до головы, капала на пол, капала со спутавшихся волос, стекала по рукам, на её бедрах и предплечьях отпечатались чьих-то руки.
Как была в одежде, Роксана вошла под горячий душ.
Она думала, что будет что-то чувствовать после убийства пятерых человек, но не чувствовала ровным счетом ничего. Ни сожалений, ни страха, ни шока. Кровь сбегала в канализацию, а вместе с ней сбегали остатки прежней жизни.
Роксана сбросила одежду и отмыла последние следы крови, но вот с волос она отмывалась очень плохо. Они порозовели местами, прямо как в тот день, когда она приехала сюда…
Роксана схватила нож, намотала на кулак длинную белую гриву, и коротким движением отхватила целый кусок. Принадлежность к древнейшему магическому роду стекала по ней вместе с водой и булькала в канализационном сливе. Выдохнула и снова занесла нож.
Из душа Роксана направилась прямиком к себе в комнату. Достала из комода теплый, черный спортивный костюм и переоделась. Она все ждала, когда её настигнет хоть какое-нибудь потрясение, или хотя бы слезы, но ничего этого не было. Она была так спокойна, словно все это происходило не с ней, а с кем-то другим. И действовала механически, как если бы чей-то голос нашептывал ей, что надо сделать.
Она перерыла косметику на своем туалетном столике и вылила духи из двух, подходящих флаконов. Ей нужна была палочка. Мальсибер сломал её собственную, а вторую она оставила в другом месте.
Роксана вернулась в гостиную. Мальсибер все так же лежал на полу, в луже крови.
Роксана порылась в его карманах и выпростала из одного волшебную палочку, которая доставила ей столько боли. Посмотрела на неё секунду, а потом уселась по-турецки на ковер перед камином, и принялась вытягивать у себя воспоминания. Первые, те, в которых Мальсибер говорит о своей матери, она затолкала в узкий и длинный флакон, другие, густые и запутанные, полные того, что делал с ней Мальсибер и слизеринцы, она стряхнула в маленький и круглый. Оба флакона запечатала и сунула в рюкзак вместе с палочкой Мальсибера, закинула рюкзак на плечо и пошла к выходу из гостиной, переступив по пути через окровавленное тело Мальсибера.
На одном из столиков кто-то оставил недопитую бутылку Jack Daniels, рядом валялась пачка сигарет и еще какая-то хрень. Роксана прихватила все это, прямо по пути сделала крупный глоток, поморщилась, когда огневиски с непривычки обожгло горло, и с чувством разбила бутылку об пол.
Прощай, Слизерин.
Гори в аду.
Камення стена закрылась за ней с громким чавкающим звуком. Роксана остановилась, широко расставив ноги, закурила, щелкнув чьей-то платиновой зажигалкой, бросила её в угол и с наслаждением затянулась.
В такое время в школе наверняка шастали дежурные, но было бы странно, если бы сейчас ей кто-нибудь встретился.
Сам Хогвартс хотел, чтобы она поскорее ушла.
И у Роксаны не было желания с ним спорить.
Роксана перебежками добралась до озера, там достала из тайника в корнях свою красную сумку.
Сумку она спрятала в рюкзак, наушники надела на голову, включила музыку так громко, чтобы не слышать ничего, и, затягиваясь уже третьей сигаретой подряд, пошла в сторону леса.
Перед тем, как скрыться среди деревьев, она оглянулась и посмотрела на замок. Точнее на башню Гриффиндора. Посмотрела на неё пару секунд, затянулась покрепче и натянула на голову капюшон, скрываясь в темноте.
Лес вывел её на хогсмидские холмы. Роксана шла к мерцающим огонькам деревни, смеялась чему-то в темноте, один раз даже повернулась на ходу кругом и дальше шла, припрыгивая.
Возле самого Хогсмида она остановилась, уселась на ограду и с удовольствием докурила уде третью сигарету, а потом громко и от души сплюнула, вспомнив о том, что леди не курят, спрыгнула с ограды и трансгрессировала.