Дни мародёров
Шрифт:
К тому же, студентам и без того было, о чем поволноваться.
В день первого экзамена ЖАБА, которым, к слову, были заклинания, весь седьмой курс сидел за завтраком жутко нервный, причесанный и с иголочки одетый. Даже Джеймс, в качестве исключения попытался усмирить свою шевелюру. В какой-то момент ему это даже удалось, но Сириус, потягивая кофе за столом, видел, как медленно, но уверенно распрямляется вихор на затылке его лучшего друга, и это показалось ему добрым знаком.
Экзамены проходили в специально отведенном под них крыле замка, которое профессор Джекилл успел заколдовать до своего исчезновения. Вели в крыло двустворчатые тяжелые двери, в помещении перед которыми стоял стол комиссии с разложенными билетами. В билетах были указаны заклинания. В зависимости от вытянутого билета, крыло преображалось
В первый день некоторые студенты пришли к страшным дверям вместо завтрака и сидели у стен, на корточках или прямо на полу, прижавшись спиной к стене и закрыв ладонями уши. На коленях у них лежали толстенные книжки, рядом высились стопки учебников, студенты вразнобой бормотали чары, и воздух в помещении рябил от обилия магии.
Несколько дней семикурсники сдавали заклинания, затем — защиту от Темных сил. Когда Сириус вытянул свой билет, на нем было написано только одно слово: «Боггарты». И весь его путь по заколдованному крылу был наполнен теми ужасами, которые не давали ему спать по ночам последнее время. Мертвая Роксана, похожая на ведьму Банши, вся в пятнах крови и рванье, выпрыгивала на него из закоулков и тайников. Живая Роксана, голая и даже более красивая, чем в жизни, прыгала на него, как коала, и её руки были такими горячими и живыми, что Сириусу стоило большого труда ей не вставить прямо во время испытания. Один раз он видел мертвого Альфарда, пару раз — мертвых парней, дементоров. Словом, экзамен выдался тот еще. Из двустворчатых дверей Сириус вышел весь трясущийся и мокрый от пота, увидел перепуганных одноклассников, ошарашенную комиссию, и только потом выяснил, что совсем не обязательно было применять против боггартов весь арсенал боевых заклинаний, хватило бы и простого Ридикулус.
Следом за защитой от Темных сил шла трансфигурация. Во время этого экзамена по крылу замка бегать не надо было, за дверями оказался огромный класс, наполненный клетками со зверьем и увешанный плакатами с изображениями скелетов различных тварей, как волшебных, так и магловских. Солнечный свет едва пробивался сквозь узкие щели в окнах, из-за чего помещение казалось сумрачным и загадочным, страшно воняло пометом и перьями. Вопросы шли стандартные: используя многоступенчатую трансфигурацию превратить спичку в обезьянку, или иголку в броненосца, превратить выбранного наугад экзаменатора в птицу, ну и, конечно, трансгрессировать на семь футов из точки А в точку Б.
Между экзаменами были промежутки в несколько дней, в течение которых можно было вытрясти из головы хлам предыдущего предмета и забить её новым. Но Джеймс, в отличие от одноклассников к этому экзамену практически не готовился, и пока Лили дымилась над учебниками, он без конца рисовал что-то в альбоме или ходил на стадион, покидать с парнями мяч. Когда же Макгонагалл вышла из страшных дверей и назвала его фамилию, Джеймс неторопливо поднялся с пола, показательно одернул мантию (пуфендуйки захихикали), зачесал назад волосы и небрежной походкой вошел в кабинет. Его спичка превратилась в капуцина с лоснящейся каштановой шерсткой, стоящей на затылке торчком, и первое, что сделал этот говнюк после своего появления на свет — стащил у одного из экзаменаторов сигареты, пока тот задавал Джеймсу теоретические вопросы, а потом еще и закурил, сидя на солнечном подоконнике. Вместо одного преподавателя Джеймс превратил в стаю фламинго всю комиссию, и трансгрессировал вместо точки Б в Хогсмид, а вернулся оттуда с ящиком сливочного пива и лакричной палочкой в зубах, с таким невинным видом, что, наверное, сама Пенелопа Пуффендуй вела его за руку от самой деревни. В общем, он наверняка огреб бы от Макгонагалл знатных пиздюлей за свое нахальство, но француз после матча он тек от Джеймса похлеще, чем некоторые пятикурсницы, так что ему поставили «П», и из кабинета он выплыл под аплодисменты комиссии и довольные визги укуренной обезьянки.
Далее следовало зельеварение. Для
Лили на каждом углу твердила, что противоядие на скорость — бред и пережиток прошлого, ведь после того, как был обнаружен безоаровый камень, от алхимии требовалось лишь совершенствовать его, а не выдумывать сложные и бесполезные рецепты. Она вошла в подземелье, хлопнув дверью, получила «П» за свой дневник, смешала Напиток живой смерти, вызвав у экзаменаторов ряд вопросов по поводу нестандартного подхода, безошибочно определила яд среди семи неотмеченных бутылочек, а когда экзаменатор выпил этот яд, едва взглянула на него, просто сразу начала смешивать, толочь и месить, звеня пробирками и помахивая рыжим хвостом. Песочные часы на столе исходили на нет, экзаменатор начал бледнеть и оседать, но даже котел Лили был эмоциональнее, чем она сама. Её рука была твердой, когда она протянула умирающему экзаменатора пробирку с противоядием, а уже когда он выпил, она молча достала из кармана безоаровый камень, сдержанно, но красноречиво стукнула им по столешнице стола, за которым сидела комиссия, взглянула на взрослых степенных преподавателей, как на дерьмо, развернулась, взмахнув хвостом и вышла из аудитории.
Травология стала для всех неприятным сюрпризом. Крыло замка превратилось в исполинскую теплицу, или это весь мир стал теплицей. И никто из преподавателей не удосужился предупредить, что в душном, влажном воздухе могут появиться гигантские пчелы, или что заливающее пол зеленое болото кишит гриндиллоу и болотниками, а бубонтюберы могут плеваться гноем прямо в лицо. Парочка семикурсников попала в крыло с ожогами и пчелиными укусами, в том числе Питер, Алиса, Дедалус Дингл и парочка иностранцев. Поэтому, перед грядущим лабиринтом со зверинцем Валери Грей все были слегка на взводе.
И решили устроить себе выходной прямо перед экзаменом. Не готовиться, ни о чем не думать, не закапываться в книги, ведь к опасностям в лабиринте не подготовиться по учебнику. Надо просто успокоиться и взять себя в руки, а для этого необходим отдых. Именно поэтому студенты с самого утра закинули учебники подальше и выползли из темных закоулков замка на свежий воздух, в деревню. Днем все гуляли, а вечером запланировали пикник с костром неподалеку от замка, так, чтобы не тревожить преподавателей и иметь возможность выпить пару бутылок сливочного (или даже магловского) пива в ночь святого Лепрекона.
— Ночь святого Лепрекона? — переспросил Ремус, когда впервые услышал про эту идею.
Они вчетвером торчали у озера, где было прохладнее и приятнее, чем в библиотеке. Впрочем, учиться пытался только Ремус. Джеймс валялся в траве, курил, или бормотал вразнобой песни, Сириус игрался с ящерицей, которую поймал в траве, а Питер явно хотел учиться, но боялся, что его обсмеют, поэтому в качестве компромисса занялся приглашениями на вечеринку. Она обещала быть бурной. Джеймс и Сириус уже заказали у Розмерты несколько ящиков выпивки и выписали из «Зонко» пакет волшебных хлопушек и петард. Хвост заебывал всех с пригласительными флаерами, а Джеймс и Сириус цепляли учеников в коридорах, или на лужайке, и просто рассказывали им о том, что готовится нечто масшатбное, и если они не лузеры отсталые — обязаны прийти.
— Ага, — отозвался Джеймс. — Вообще-то мы хотели просто нажраться и упиться до смерти, но наши друзья из Франции сообщили, что в этот день они празднуют день какого-то гребаного Лепрекона, — он повернул голову и нахмурился, глядя на Питера. — Хвост, на кой черт ты делаешь эти гребаные открытки, у нас что, девичник?
Сириус сипло рассмеялся, Хвост покраснел.
— Дай покажу, как это делается, — Джеймс поднялся из травы, лохматый, как черт, взъерошил волосы и гаркнул на весь берег: