Дни мародёров
Шрифт:
Она попробовала еще раз, пропустила какую-то корягу в земле, перецепилась через неё (раздался жуткий хруст, а следом — вспышка ослепляющей боли), и рухнула на живот, выронив палочку. Дыхание вышибло из груди, от боли перед глазами все потемнело. В эту секунду она уже не сомневалась, что умрет, но тут вдруг из ниоткуда пришло спасение. Другой волк прыгнул на спину её преследователю и зубами вцепился в холку. Они рухнули на землю в пару футов от неё и кубарем покатились по траве вниз с оврага, лязгая зубами и пытаясь достать друг друга когтями. Шерсть летела во все стороны, и черная, и русая,
Лука был силен. Даже ослепший он не растерял свой ярости, скорее наоборот, достиг её апогея. Однако, Ремусу все же удалось, как и тогда, подмять его под себя. И в этот раз он бы наверняка его прикончил, если бы поляну, и лес, и небо над ними не залил заливистый, зовущий вой. Ремус замер, услышав его.
Он показался ему странно знакомым, хотя Ремус был абсолютно уверен, что не слышал его раньше.
Или слышал?
Лука воспользовался его растерянностью и скинул его с себя, а затем скрылся в чаще — только мелькнули подушечки его лап.
Тишина, воцарившаяся после этого, звоном отдавалась в ушах. Лили кое-как поднялась, держась за ногу. Её трясло, она прерывисто дышала и смотрела на Ремуса сквозь упавшие на лицо волосы. Ремус поднялся с земли, раненный и ошалевший, встряхнул головой и посмотрел на Лили, как вдруг вой повторился. Более густым, сильным и каким-то подорванным, словно волк, издавший его, болел ангиной. От этого звука по шкуре Ремуса пробежала волна и он почувствовал, как подгибаются лапы. В следующий миг в его голове что-то перемкнуло. Последняя мысль, воспоминание о том, как Валери говорит ему, что Лука — Бета Сивого, вспыхнули и погасли, а на смену им пришло блаженное Ничего.
— Ремус… — пробормотала Лили, боясь пошевелиться. Собственное дыхание показалось ей необычайно громким в воцарившейся тишине. — Ремус, ты меня слышишь?
Он медленно оглянулся на звук её голоса. Сначала повернул только голову, а затем повернулся сам.
— Боже… -тонким голосом простонала Лили, увидев его пустые, дикие глаза и медленно обнажившиеся клыки. — Ремус, нет… Ремус, это я, очнись! Очнись же, ну! — она пыталась отступить, но первая же попытка наступить на поврежденную ногу отозвалась в ней жгучей болью и Лили неловко повалилась на землю. Почуяв слабость жертвы, оборотень тут же пошел в наступление, но тут между ним и девушкой на землю, точно снаряд, приземлился гигантский олень и махнул рогами. Волк зарычал, олень выставил рога и попер на него, так что волку пришлось отступить.
Как только он скрылся в чаще, олень оглянулся на Лили. Надо сказать, она здорово охренела и смотрела на оленя так, словно он был пришельцем. Но это удивление не шло ни в какое сравнение с тем шоком и ужасом, которые отразились на её лице, как только лесной житель вдруг уменьшился в размере и стал человеком.
— Эванс, мать твою, ты цела? — Джеймс бросился к её ноге. Лили отдернула её и засучила ногами, отползая от него подальше. — Ты что? — удивился он.
— Н-не подходи ко мне! — пригрозила Лили, выставив ладонь.
— Эванс, кончай, это я! — Джеймс растерялся и разозлился. Не так он хотел ей сказать. — Ну правда я, — он сунул палочку за пояс, раздраженно вздохнул и нервно взлохматил
Лили затрясла головой, глядя на него все с тем же ужасом и подозрением.
Джеймс обхватил её лицо руками и заставил смотреть на себя.
— Лили, это я! Джеймс Поттер, мы трахались в моей комнате сегодня, ты отсасывала мне в подземельях, мне нужно назвать твой любимый цвет, или кличку твоего тупого кота?
Лили прерывисто вздохнула и вдруг неожиданно разрыдалась.
Джеймс дал ей пару секунд, прижал её к себе и поцеловал в волосы.
— У тебя кровь! — она схватила его за плечо.
— Ерунда, не страшнее, чем твоя пчела, — усмехнулся Джеймс. — Давай, Эванс, соберись, ночь еще не закончилась! — сказал он и взмахом палочки наложил ей на ногу шину, а потом помог подняться. Лили уже успокоилась и потеряно оглядывала траву в поисках палочки.
— Я отвезу тебя к остальным. Верхом. Ты каталась верхом? Ты рассказывала, что каталась.
Лили кивнула и вдруг прикрыла глаза, как будто зажмурилась. Джеймс снова взял её лицо в ладони.
— Лили, прошу тебя, не отключайся! Я знаю, была тяжелая ночь, ты испугалась и у тебя болит нога, но ты же моя сильная девочка, ты сможешь еще немного потерпеть, правда? — сказал Джеймс.
— Да, — слабым голосом отозвалась Лили и покачала головой, открыв гневно горящие глаза. — Мерлин, ну ты и задница, Поттер! Так бы и убила тебя.
Пару секунд они просто прожигали друг друга глазами, а потом Джеймс схватил её за шею, дернул на себя и горячо засосал. Лили вонзила ногти ему в спину и плечи, взлохматила волосы. Больше времени ни на что не было. Оставалось надеяться, что у них еще будет возможность все это обсудить. Лес кишел оборотнями, судя по запаху гари, где-то начался пожар, надо было пошевеливаться. Джеймс снова обернулся оленем, Лили с выражением бесконечного недоверия к реальности взобралась на него верхом и обвила руками за шею. Джеймс мотнул рогатой головой, переступил с места на место и рванул в чащу.
Оборотни Сивого прибывали, как саранча. Они заполняли все видимое пространство, лезли из чащи, прыгали с деревьев. Добыча сбилась в кучку, и они окружали её, как гриндиллоу окружает рыбу на большой глубине.
— Что, черт возьми, происходит? — задыхался Сириус, бешено оглядываясь. Он и остальная компания жались друг к другу, охотники прикрывали их собой на правах старших, а оборотни окружили их и ходили вокруг, жадно скалясь. Лес полыхал, — Откуда их столько, ты же говорил, что этот ублюдок унес в горы свою сивую задницу, и колонии за собой увел?!
— Все так думали, Блэк! — прорычал Дирборн. У него была рассечена бровь и скула, волосы слиплись и спутались, из-за слоя сажи и пота лицо казалось черным.
Пришлые оборотни натравливали молодняк на «добычу», Сивый наблюдал за этим с совершенно человеческим выражением на морде, и нетерпеливо скалил зубы. Кажется, он решил таким образом утвердить над молодняком авторитет.
— И что, ни у кого ни одной блестящей идеи? — немного истерично спросила Эммелина, вцепившись Сириусу в плечо. Ногти у неё были острющие, словно птичьи когти. — Совсем ничего?