Дни мародёров
Шрифт:
— Их можно есть? — тоскливо спросил он.
— Бойер, Клодетт.
Сириус почувствовал, как его желудок начал переваривать сам себя, и сунул в рот вилку, пытаясь представить вкус жареной курицы.
— Пуффендуй!
Пышная блондинка уселась за свой стол, на всякий случай улыбаясь всем соседям сразу. На её улыбку никто не ответил.
— Лефевр, Одетт!
— Когтевран!
— Лерой, Анастасия!
— Гриффиндор!
Сириус чуть вытянул шею, когда точеная девушка с глазами лани и перечно-алыми губами уселась
— Малфой, Роксана!
Сириус подавился, ткнув себя вилкой в небо.
Джеймс активно захлопал его по спине, а Сириус, стараясь не привлекать к себе внимания, натужно закашлял в кулак, пытаясь вернуть себе способность дышать.
— Не надо, не надо, я хотел покончить с собой, — он прерывисто вздохнул, взглянул на сутулую тонконогую фигуру в мешковатой куртке и джинсах и покачал головой, вытирая выступившие на глазах слезы. — Так вот она значит, какая. Уф-ф, у моей матушки очень дерьмовое чувство юмора.
— Ты о чем? — удивился Джеймс, оглянувшись на него.
Чувствуя нервный трепет во всем теле, Роксана уселась на высокий табурет и взглянула на расплывающиеся в матовом свете свечей лица учеников.
— Снимите, пожалуйста, вашу шапку.
Голос донесся до нее, словно сквозь плотную пелену.
— Что? — переспросила она, обернувшись на строгую женщину в очках. В одной руке та держала список, в другой — замызганную старую шляпу.
— Ваша шапка. Вы должны ее снять, — так, чтобы слышала только Роксана, повторила женщина.
— Но я не могу.
Женщина подняла брови, и Роксана вдруг поняла, что если она сейчас реально не снимет свою шапку, случится что-то поистине ужасное — например, эта дама выхватит из-под нее стул и треснет ее им по голове.
Глубоко вздохнув и приготовившись к тому кошмару, который должен был вот-вот на нее обрушиться, Роксана схватилась за ткань на макушке и дернула вверх.
Сначала зал удивленно зароптал, потом поднялся шум, а затем кто-то засмеялся и даже засвистел. Роксана отчаянно покраснела, с ужасом и ненавистью глядя на лица будущих одноклассников.
— Ну-ка тихо! — грозно прикрикнула Макгонагалл, и шум немного стих. — Тихо! — рявкнула она, и ученики замолчали.
Шляпа опустилась на розовую макушку.
— Хм-м...
Роксана вздрогнула, когда ей прямо в ухо вздохнул мягкий голос. Она испуганно обернулась, но профессор стояла в стороне, и рядом никого не было.
— Смотрите-ка... интересный выбор!
Уже в другое ухо.
Роксана снова повернула голову и наконец поняла, что голос исходит из Шляпы.
— Я вижу неплохой потенциал... но не вижу желания трудиться. Заносчивость? Да, пожалуй. Вспыльчивость. Пренебрежение... не самое лучшее качество...
«Мне все равно, пусть будет так, как хотел Люциус, только отстаньте от меня!» — раздраженно повторяла про себя Роксана, мечтая только об одном — поскорее слезть с этого табурета и снова надеть свою шапку, чтобы все эти
— ... и в то же время мужество, я вижу его, о да, мужество идти наперекор всем, даже своим близким. Это сложно, весьма... Ну и куда же мне вас определить... может быть в Гриффиндор?
«Пусть будет так, как хотел он, пусть будет так, как он хотел, мне все равно, мне все равно...»
— Вы уверены? Равнодушие — не лучший советчик и не лучшее качество.
«Пусть они заткнутся, пусть заткнутся, заткнутся, ненавижу их!» — думала Роксана, мучительно краснея под смешками и идиотскими улыбками.
— Ну что ж, раз вы так этого хотите, пусть будет... Слизерин!!!
Джеймс и Сириус сунули в рот два пальца и пронзительно засвистели.
Новенькая, красная, как рак, соскочила с табурета и чуть ли не бегом направилась к своему столу, натягивая шапку. Когда она оказалась поблизости, Сириус поспешно перекинул ногу через скамью и повернулся к девчонке, которая уже успела занять своё место за столом снобов.
— Не надо, Бродяга! — прошипел Ремус, хватая его за руку, но Сириус вырвал локоть и зашептал:
— Ну привет, Малфой.
Девушка выпрямила спину но не обернулась.
— Эй, жвачная королева, я с тобой говорю!
Малфой резко обернулась, вперив в Сириуса злой взгляд. Глаза у нее были непроницаемо черные, прямо как капли смолы, но в целом она оказалась куда симпатичнее, чем Сириус ожидал.
— Чего тебе? — грубо спросила она. Голос, низкий и хрипловатый, оказался для Сириуса полной неожиданностью. В том, как он звучал, было что-то такое, что он слегка поерзал на месте.
— Да ничего, — Сириус натянуто улыбнулся, радуясь, что в кои-то веки, с момента выпуска белобрысого кретина, появился новый отпрыск из родного семейства, на котором можно отвести душу. — Клевый цвет, между прочим. Мне нравится. Розовый. Скажи, а розовый — это твой натуральный? А семейка знает?
— Не заткнешься — станет твоим натуральным! — небрежно растягивая слова, бросила она и вдруг окинула Сириуса его же собственным, оценивающим взглядом. — Причем повсюду!
— Звучит многообещающе. Можешь устроить? — Сириус дернул бровью.
Девушка удивленно приподняла бровь, словно видела перед собой не шесть футов мужского обаяния, а танцующего пуделя в балетной пачке.
— Отвали, — наконец соизволила ответить она и отвернулась, демонстрируя Сириусу тонкую шею и пушистые завитки розовых волос под шапкой.
— Признайся, ты же только что представила меня голым.
— Иди ты нахер, озабоченный! — вдруг громко отрезала новенькая, прошив Сириуса взглядом, полным кипящей смолы, и снова отвернулась, навалившись на стол. Слизеринцы, сидящие рядом, довольно захихикали.