Дни мародёров
Шрифт:
— Слизерин?
Один из мальчиков повернулся к ним так резко, словно сидение его ужалило. Лили, недовольная тем, что в их беседу так бесцеремонно ворвались, поджала губы и обернулась, наткнувшись на взгляд больших насмешливых карих глаз за стеклами очков. Худой мальчик криво усмехался, выжидающе глядя на них — шапка волос увеличивала его голову на худой шее чуть ли не вдвое, на лице виднелись следы вытертой крови.
— Кому может понравиться Слизерин? — презрительно фыркнул он. — Я бы сразу ушел из школы, а
Мальчик, к которому он обращался, легонько пожал плечом.
— Вся моя семья училась там.
Лили подавила желание насмешливо хмыкнуть.
— Вот это да! Я-то думал, ты нормальный.
Лили отвернулась к окну, потеряв интерес к разговору, Северус наоборот слушал с нарастающим вниманием. Лили увидела, как быстро раздувались ноздри его крючковатого носа.
— Может, я нарушу традицию. Ты бы куда пошел, будь у тебя выбор?
— «Гриффиндор, славный тем, что учатся там храбрецы!». Как мой папа.
Северус фыркнул так громко, что Лили подняла глаза.
— Какие-то проблемы? — недружелюбно звякнул голос задаваки.
— Нет, — тут же ответил Северус. Лили испугалась, почувствовав, что он провоцировал ссору, и сердито посмотрела на мальчишек. — Если ты хочешь быть храбрецом, а не умником.
— Ну и куда ты надеешься попасть, раз ты ни то, ни другое?
Северус прерывисто вздохнул, когда его окатило хохотом. Лили подумала, что с большим удовольствием сейчас превратила бы очкарика в жабу, но вместо этого резко поднялась.
— Пойдем, Северус, поищем другое купе, — проговорила она высоким голосом, задыхаясь от злости и, взяв Северуса под руку, потащила из купе.
Мальчики передразнили ее, вызвав в душе кипучую обиду и желание поскорее уйти. Северус странно споткнулся, Лили поняла, что кто-то из них подставил ему подножку.
— Увидимся, Нюниус! — пропел очкарик, прежде чем она развернулась и с силой задвинула тяжелую дверь.
— Они назвали меня Нюниусом! — злился Северус пару минут спустя, когда они шли по коридору в поисках свободных мест. — Да кто они такие, что позволяют себе так разговаривать с незнакомыми людьми?! Как будто им все можно!
— Не обращай внимания! Они именно этого и добиваются, — с достоинством сказала Лили и, увидев купе, в котором в одиночестве ехала круглолицая девочка с длинными косичками, открыла дверь. — Можно? — ласково поинтересовалась она.
Присутствие постороннего немного охладило Северуса, и он молча уселся на сидение, глядя, как Лили знакомится с девочкой по имени Алиса Вуд. Когда они обменялись парой вежливых фраз, в коридоре зазвенел колокольчик — приехала тележка со сладостями. У Лили прямо дух захватило от диковинных названий и странных упаковок.
— Что это такое? — спросила она у пухлой розовощекой продавщицы, ткнув в пятиугольные коробочки, но ответила ей Алиса Вуд, ожидавшая своей очереди.
— Ты что, не знаешь? —
— Нет, я из семьи маглов, — прямо сказала Лили, разглядывая круглые галлеоны у себя в руках.
— А-а! — понимающе протянула Алиса, кивнула и, взяв Лили под руку, воодушевленно заговорила: — Это — «шоколадные лягушки», но не бойся, они не настоящие, хотя иногда выбираются из коробок, чтобы вернуться в шоколадное болото.
— Шоколадное?
— А это — взрывающаяся жвачка, но я ее не очень люблю. Возьми тыквенные пирожки, они очень вкусные, и лакричные палочки, но ими нельзя колдовать. А еще есть конфеты «Берти Боттс»...
Накупив сладостей, Лили вернулась в купе с новой подругой, которая все еще продолжала ей расписывать достоинства всевкусных бобов, и увидела, что Северус все так же сидит на месте, сжав губы в трубочку, и смотрит в окно.
Лили села рядом с ним и, повертев в руках коробочку с пирожком, тихо сказала:
— Знаешь, Туни опять обозвала меня сегодня.
Северус поднял на нее глаза. Лили чуть-чуть улыбнулась и протянула мальчику «лягушку».
— Расскажешь мне про Шоколадное болото?
...1977 год...
Джеймс почувствовал, как кто-то ласково гладит его по щеке.
— Мы почти приехали.
Он чуть улыбнулся, но глаза не открыл.
Поезд мягко покачивался под ним, гладко подпрыгивая на ходу и отмеряя путь убаюкивающим стуком колес.
Чья-то маленькая нежная рука перебирала его волосы и скользила пальцами по лбу, бровям и губам. Это было так приятно, что Джеймс снова провалился в забытье.
Через какое-то мгновение теплый голос снова втек в липкий сон, и Джеймс приоткрыл глаза.
Он лежал на спине на мягком сидении, голова его покоилась на коленях у Лили.
Это ее руки гладили его по лицу.
Лили улыбнулась, встретившись с ним взглядом.
— Привет, — прошептала она.
— Привет, — хрипло отозвался Джеймс.
Мимо них, за зеркальным черным окном сквозь густые поздние сумерки неслось еще одно купе — и в нем кроме них был еще кое-кто.
Джеймс повернул голову. На соседнем сидении беспробудным сном спал Сириус. Рука его, свесившись с сидения, покачивалась в такт движению поезда.
Вокруг расстилалась тишина. Обычно в это время поезд всегда радостно гудел, предвкушая пир в школе. Сейчас же все щели между дверьми и стенами словно забила плотная тишина.
— Все спят, — прошептала Лили. — Когда ты заснул, проехала тележка, и всем раздали чай с Умиротворяющим бальзамом.
— А ты?
Лили пожала плечиком.
— Я не устала.
Джеймс вспомнил, что в какой-то момент все разбрелись проведать друзей, а он прилег на сидение отдохнуть, на секундочку закрыл глаза... и как в пропасть ухнул. Он сел и спустил ноги на пол.