Дни ожиданий
Шрифт:
А случилось вот что. Джексон Кляуль мирно беседовал с Пивнем о погоде, видах на урожай (т. е. на охоту) и обсуждал новости культурной жизни. Беседа протекала в дружественной обстановке на свежем воздухе, у входа в сельсовет. Джексон небрежно крутил на пальце крохотный мешочек. Мешочек возбудил любопытство Пивня. Раскрыв его, Джексон показал резиновый кружочек — печать, символ власти и непререкаемого авторитета Джексона Джексоновича Кляуля. Джексон гордился печатью. Он не расставался с ней даже на морской охоте. Он считал ненужным хранить
Подбрасывая печать, ловя ее, не глядя, играясь, Джексон выслушивал точку зрения Пивня на события в Португалии и не заметил, как к ним подошли три собаки — Серый, Чарли и Дружок. Пивень крикнул на собак, чем вывел из равновесия Джексона, в очередной раз подкидывающего резиновый кружок, и Джексон промахнулся, не поймал печать, а вертевшийся возле него Чарли схватил ее на лету, молниеносно проглотил и дал тягу.
Джексон побледнел, у него подкосились ноги, но в тот же миг он взял себя в руки и, озверев, рыча и чертыхаясь, ринулся следом за Чарли.
Никому не понять всей бездны отчаяния, в которой волею судьбы очутился Джексон Кляуль.
Представьте себе державного владыку без скипетра — вот кем в мгновение ока стал Джексон. Или Богдана Хмельницкого без булавы — почти то же самое. Да что там говорить, представьте себе, что шалунишка Нептун, возвращаясь домой после бурной ночи, проведенной в обществе русалок и наяд, вдруг обнаруживает под утро, что забыл у них самое главное — свой трезубец. Что такое Нептун без трезубца? Жалкий сварливый старикашка с клочковатой, давно нечесанной бородой! А с трезубцем? Царь и всех вод повелитель, с прекрасной, волнистой, ухоженной бородой!
Что такое Джексон без печати?.. Вот именно!
Собаки мчались на берег моря, где в это время находился их хозяин — Ш.Ш. Туда же направился и Пивень. За собаками гнался Джексон. Встречные односельчане, мигом оценив ситуацию, бросались активно помогать Кляулю. Волнение, охватившее село, невольно передалось Кащееву (он сидел в конторе и смотрел в окно). Кащеев вышел на улицу и направился к морю.
Ш.Ш. с двумя пограничниками шел по берегу (на горизонте он видел в бинокль что-то похожее на судно и полагал, что гость пристанет к берегу). «Что-то похожее на судно» скрылось за горизонтом. Очевидно, сегодня ребятам лейтенанта работы не будет.
— Что-то случилось… — доложил лейтенанту сержант. — Это все к нам, — и он показал в сторону села.
Многоопытный лейтенант сразу же понял — событие имеет к нему отношение, но его удивила разноритмичность коллектива, который в настоящее время приближался к нему.
Стремительно несущиеся собаки, бегущий Джексон, идущий Кащеев, шествующий Пивень, суетливо торопящиеся поселяне.
Чарли бросился к ногам Ш.Ш. и завертелся вокруг. Подлетевший Джексон бросился грудью на собаку, подмял ее под себя, и они закрутились в клубке.
Ш.Ш. недоуменно наблюдал.
— В чем дело? — спросил Ш.Ш.
— Кормить… побыстрее… — сообщил запыхавшийся Джексон.
— Кого кормить? — округлил глаза Ш.Ш.
— Собаку кормить…
— Мы уже утром кормили, — развел руками Ш.Ш., с тревогой вглядываясь в лицо Джексона.
— Еще кормить… много кормить… совсем много… на цепь посадить… — бормотал Джексон.
Солдат держал Чарли за ошейник.
Подошли люди.
Из сбивчивых пояснений Джексона и Пивня Ш.Ш. все понял. Чарли взяли на поводок.
— Джексон прав, — сказал Кащеев, — надо покормить и внимательно следить. Печать должна выйти. Привязать собаку надо.
— Товарищи, все в порядке, расходитесь, — обратился Кащеев к народу. — Ничего не случилось, а вы на берегу. Рабочий день еще не кончился. Расходитесь — к киту, несите сало на жиротопку.
Кащеев понимал, что ему надо беречь авторитет Джексона, ничего хуже людской молвы нет, и он больше всего боялся насмешек над Джексоном, понимая, что у того не будет никакого пути для восстановления доброго имени, кроме как наложить на себя руки, таков древний обычай, и неизвестно, что придет в голову простодушного и славного Кляуля, оставь его сейчас одного.
Люди расходились.
— Как же жить-то теперь… без печати? — тревожно спросил Пивень.
— Умрем, — огрызнулся Кащеев. Джексон молчал.
— Я серьезно, — обиделся Пивень. — Я думаю в верхний угол ставить штамп сельсовета, а печать внизу — колхозную. Все будет законно.
— Что законно? — не понял Кащеев.
— Акт. Мы сделаем совместный акт — о том, что был недообмер, а с вашей стороны переобмер. А пока суд да дело и район будет разбираться, кто прав. Мальчиков обязан сидеть на берегу и катер его у причала. Таков порядок.
— Федот Федотыч, — умоляюще посмотрел на него председатель колхоза, — что вы мне морочите голову? Недообмер, переобмер, — передразнивал он его, — акт, акт… А где кит? Где кит, я вас спрашиваю?
— Как где? на берегу… Вон там…
— Где там?
Пивень посмотрел. Кита не было. Только люди возились на том месте, где он был: грузили кирпичи сала на сани.
— От кита осталось одно воспоминание, — сказал Кащеев. — И еще голова. Ее увезли на свалку. Пусть поработают песцы и птицы. Можете на память взять китовое ухо, хорошие получаются пепельницы.
— Я буду сигнализировать! — твердо сказал Пивень.
— Жаловаться? — не понял Ш.Ш.
— Да. Об этих и других недостатках.
— Валяйте, — махнул рукой Кащеев.
— И вот с собакой случай, — продолжал давить Пивень. — Разве это дело? Если у нас собаки будут съедать печати, так они скоро при вашем попустительстве доберутся до бумаг! До циркуляров, инструкций, планов! До протоколов закрытых собраний!
— Да что с нее взять, — вступился Ш.Ш. — Она ж не русская, не наша.
— Как не наша?