Дни ожиданий
Шрифт:
Иванов еще долго сидел в радиорубке, до смены вахты было много времени, и Слава Чиж, пользуясь свободным личным временем, в который раз решил его посвятить ревизии собственного гардероба. Дело в том, что накануне он получил очередную небольшую посылку с материка, ее, как мы помним, вместе с остальной почтой доставил Иванов с полуострова, и в посылке был дакроновый костюм, неизвестно для чего нужный тут, на краю света, в пургу, при ветре в десять баллов северо-восточном, температура воздуха минус 17, влажность нормальная.
Это была его страсть.
И еще у Чижа был галстук из нерпичьей кожи производства Провиденского промкомбината (Магаданместпром) — вот оно что. Изобрел этот галстук приезжий по договору хозяйственник, увидавший однажды, сколько обрезков шкурья выбрасывается в отходы. И какого шкурья — его любимой вожделенной нерпы!
Естественно, никто из северян такой галстук не носил. Он как бы специально был изготовлен для Приезжих или на экспорт — для материка, там у них все сойдет! Все командированные надевали галстук как свидетельство своего пребывания на севере, как орден за полярные заслуги. И пижонов было видно издалека.
Слава ничего этого не знал. Он вертелся перед зеркалом. И если какое-то представление о гармонии можно получить из русской поговорки о корове и седле, то в данной ситуации поговорка была бы как нельзя кстати. Галстук не шел к костюму, а Слава и к костюму и к галстуку.
— Иди-ка ты… ужинать, кокетка! — посоветовала Анастасия. Она направлялась на кухню.
— А к ужину? — Слава заметил в ее руках бутылку спирта.
— Ишь чего захотел! Забудь.
Днем эту бутылку принес капитан Мальчиков, последнюю из своих запасав.
— Вот, — протянул он ее Анастасии, — это… как его… от всего помогает… деду, значит.
Анастасия пошла приготовлять микстуру. По неизвестно кем заведенной веселой полярной традиции спирт надо разбавлять так, чтобы количество градусов соответствовало градусам широты, на которой находится полярная станция. И вот теперь вся сложность приготовления «коктейля» заключалась в том, чтобы он был слабее 70 градусов, но крепче шестидесяти пяти. И добавить чеснока с перцем по совету Иванова — вот тогда хворь навсегда покинет занемогшее тело Пакина.
Чиж наконец-то оставил в покое большое коридорное зеркало и пошел в свою комнату переодеваться. Одна из стен комнаты была обклеена вырезками из журналов мод, портретами кинодив, фотографиями красоток со всего земного шара. Всех девиц тащил на эту стену Слава Чиж, демонстрируя свое эстетическое кредо. Вот почему, когда приезжало начальство или гости с базы — гидрографические суда, в эту комнату никого не пускали, стеснялся Иванов такого разнузданного поведения своего подчиненного. Ночевать гостей при случае оставляли в кают компании или в комнате Алекса — аскета и чистюли.
Но особое место в этом вернисаже занимала тумбочка. Цветные и черно-белые открытки в большом количестве веером
Началось все в позапрошлую зимовку. Привезли на полярку новые фильмы, несколько банок с лентами. Среди них один цветной на обидную для полярников тему — знойный юг. Черное море, пальмы и загорелые молодые женщины рядом с загорелыми молодыми юношами.
Комедия оказалась весьма посредственной, но главная героиня запала в душу и растревожила сердце. Что и говорить, она была неотразима. Возможно, здесь сыграло свою роль то обстоятельство, что режиссер очень выгодно демонстрировал ее постоянно в пляжном костюме, который, надо признаться, ей очень шел.
Чего греха таить, в большом количестве обнаженная натура действует на тебя совсем иначе, если сам ты ходишь в меховой одежде и видишь все время раздетыми только нос и глаза своих друзей тундровиков (да и то глаза в противопурговых очках), а женщин вообще не видишь месяцами, даже одетых.
— А что если завязать с ней переписку? — предложил Чиж.
— Не ответит, — сказал Алекс.
— Ни к чему, баловство это, — пробурчал дед Пакин.
— Еще чего! Нужны вы ей! — активно возразила Анастасия и подозрительно посмотрела на Иванова. Анастасии не хотелось, чтобы другая женщина вторгалась в ее полярные владения.
— Ну почему же? — пожал плечами Иванов. — Это смотря как написать.
— Играем же мы по радио в шахматы с Большим театром, — сказал Чиж, — а почему с ней нельзя?
— В шахматы она не умеет, — засмеялся Алекс.
— Давайте попробуем.
Письмо принялись сочинять Чиж и Алекс. Черновой вариант они принесли на утверждение Иванову. Тот прочитал и задробил.
— Такие письма она каждый день получает десятками, — сказал он. — Надо придумать что-нибудь другое, а вы как пионеры предлагаете дружбу. Эх вы, оболтусы! Не понимаете вы тонкой души артиста! Надо поплакать в жилетку, расписать трудности! Ясно!
— Ясно…
— А язык? Что это за язык? Таким языком пишут только кинорецензии! Надо что-нибудь попроще, побезграмотней. Войдите сами в роль! Представьте, что вы не закончили ремеслуху и вообще вас сюда направили на исправление, потому что это как раз то самое место, где Макар телят не пас, понятно? Ведь в ее представлении грамотного, высокообразованного и вообще нормального человека сюда не пошлют! И не она в этом виновата, а на материке у большинства такое представление о нас, о нашей работе и нашем крае…