Дни в книжном Морисаки
Шрифт:
— Пора возвращаться, — сказала я, и Хару, шмыгнув носом, кивнула.
Глава 14
На следующее утро я не могла заставить себя вылезти из-под одеяла. Госпожа Момоко
Уже после девяти я наконец открыла глаза, умылась и пошла искать госпожу Момоко.
— Она в саду, — улыбнулась, обнажив зубы, хозяйка.
Выйдя наружу, я увидела, как госпожа Момоко, одетая в юкату [18] , в странной позе стоит посреди двора под лучами солнца.
На мой вопрос, что она делает, последовал ответ: «Занимаюсь тай-чи». Оказалось, эта привычка выработалась у нее за годы работы здесь.
— Очень полезно для здоровья. Еще и настроение улучшается. Ты тоже можешь присоединиться, соня.
Она и перед лавкой Морисаки каждое утро упражнялась? Наверняка проходящие мимо офисные работники удивлялись, видя перед букинистическим магазином женщину, которая занимается тай-чи. Представив эту картину, я невольно прыснула.
18
Летнее повседневное кимоно из хлопка или льна.
Позавтракав, мы с госпожой Момоко решили отправиться на вершину горы. Я основательно подготовилась к восхождению, одевшись поудобнее. Другие гости, похоже, тоже уже ушли. «Да времени еще полно», — сказала я, но госпожа Момоко смерила меня ледяным взглядом.
Хозяйка пожелала нам счастливого пути, и мы вышли. Нам сказали, что если пойти по горной тропе и обогнуть две горы, то можно добраться до смотровой площадки, откуда открывается прекрасный вид, поэтому мы решили отправиться туда.
В горах было довольно свежо, нас окружали криптомерии [19] выше меня раз в пять. Повсюду были миленькие дикие цветы, названия которых мне сообщала госпожа Момоко, указывая на каждый. Похоже, она очень хорошо ориентировалась в горах, потому как прожила здесь несколько лет. А я в последний раз взбиралась на гору, когда в начальных классах ездила в летний лагерь. Было очень весело гулять по горам с опытным экскурсоводом. Я не боялась заблудиться. Настроение улучшилось, и я стала напевать песенку из того лагеря: «Лесной медведь».
19
Вечнозеленое дерево семейства кипарисовых.
Но петь я могла только в начале пути. Ровная и широкая дорога постепенно сужалась, как бы говоря: «не недооценивай гору», и подъем становился все круче. Я боялась, что потеряю бдительность и поскользнусь, так как опора была ненадежная.
— По словам медведя!
Если кто-то с такой же плохой физической подготовкой, как у меня, будет так беззаботно петь, он неминуемо упадет в пропасть. Но госпожа Момоко, несмотря на тяжелый подъем, с непоколебимым
— Слушайте, госпожа гид, давайте пойдем помедленнее, — заупрямилась я, когда мы миновали огромную скалу Тэнгу, но госпожа Момоко отрезала:
— Кое из-за кого у нас совсем нет времени. Если не поторопимся, то на обратном пути нас застигнут сумерки. Ночью здесь непроглядная тьма.
Я не знала, что ответить.
— Еще чуть-чуть, и отдохнем. Поэтому поднажми, — примирительно добавила тетя.
После полудня мы сделали привал у ручья. Хозяйка гостиницы дала нам с собой два онигири. Среди деревьев, через кроны которых пробивались лучи солнца, и под мирное журчание ключевой воды усталость постепенно начала уходить.
Я с трудом уселась на каменный выступ и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы восстановить сбившееся дыхание. Госпожа Момоко с умиротворенным выражением лица уплетала онигири, как будто у нее было полно времени.
— Да вы живчик, тетя.
— А ты, Такако, хоть и молода, но совсем слабенькая.
— Вы такая же бодрая, как старушка, с которой мы вчера познакомились, — рассмеялась я, пытаясь ее поддеть.
Госпожа Момоко рассмеялась.
— Похоже, со мной этого не случится, потому что я больна. Из-за этого временами даю слабину.
Я вопросительно посмотрела на нее, на что она воодушевленно крикнула: «Что ж, перерыв окончен. Осталось чуть-чуть!» — и пошла дальше.
Больна? Это госпожа Момоко больна? Но ведь она совсем таковой не выглядит…
Когда я встала с камня, тетя обернулась и крикнула:
— Если не поторопишься, то я уйду одна!
Я поторопилась следом за ее маленькой фигуркой.
Дальше мы шли, практически не разговаривая. Спускаясь по тропе, где на каждом шагу были одни каменные глыбы, мы обогнули гору наполовину, снова поднимались по другой тропе, то спускались, то поднимались снова, так что мои ноги уже ныли.
Наконец показалось небо, и мы достигли вершины.
Там была смотровая площадка, похожая на пудинг на тарелке. На ней росли сосны, а в центре располагалась широкая площадка красновато-коричневого цвета. Впереди растянулась горная цепь. Вокруг тишина, только один мужчина средних лет сидел на лавке. Мы сели на ту, что была напротив него. Прохладный ветерок обдувал наши разгоряченные лица.
Вид, открывающийся с высоты, был поистине захватывающим. Насколько хватало глаз, все было окутано зеленью, а горы простирали свои широкие плечи в обе стороны. Небо было совсем близко — чистое и необъятное. Казалось, чем дольше на него глядишь, тем сильнее оно затягивает тебя.
Далекий Токио казался совсем крохотным. Я подумала о том, что завтра снова стану одной из тех мелких горошин, что живут свою обычную жизнь, но, находясь здесь, я пребывала в состоянии покоя. «Разве не здорово остаться жить здесь?» — пришло мне на ум. Наверное, госпожа Момоко тоже думала об этом, когда только приехала сюда.
— Послушайте, тетя Момоко…
— Да?
— Почему вы решили уйти от дяди Сатору?
Я спросила не только из-за дядиной просьбы, мне просто самой стало интересно. «Сейчас она непременно ответит».