Дни в книжном Морисаки
Шрифт:
— Хм, — смотря прямо перед собой, госпожа Момоко легонько кивнула.
Я так же молча смотрела вперед, ожидая, когда она заговорит. В небе неслышно пролетела ласточка.
— Я же рассказывала о том, что раньше у меня был любимый? — продолжая смотреть вперед, тихо начала она.
— Да.
— Тогда я забеременела от него. Я была безумно счастлива, потому что очень хотела семью, но вот он не обрадовался. Оказалось, в Японии у него были жена и дети. Я уже потом узнала.
Неожиданно подул ветер и поднял песок под ногами. После этого вновь стало тихо.
—
Госпожа Момоко слегка кашлянула и усмехнулась.
— Потом я встретила Сатору, и мы поженились. Он тоже очень хотел ребенка, но у нас не получалось. Спустя десять лет я наконец забеременела. Сатору радовался, а я была до слез счастлива. Но этот ребенок умер еще в утробе… Тогда я решила, что это наказание. Кара за то, что я убила своего первого ребенка. Сатору изо всех сил успокаивал меня, ведь мне было очень тяжело. Он добр до глупости. Ты наверняка знаешь это, Такако?
Я покивала.
— Потом я кое-как восстановилась и начала стараться на благо лавки Морисаки. Тогда Сатору то ли что-то понял, то ли нет, но он больше не заговаривал со мной о ребенке. И с головой окунулся в управление магазином. Я очень любила магазин и бесконечно обожала Сатору. Но для меня этого было недостаточно. Даже по прошествии многих лет моя боль никуда не ушла. Меня преследовало ощущение, будто внутри зияет огромная дыра. И эта пустота не только не исчезает, но она с каждым днем становится все шире и шире… И тогда, став с этим чувством одним целым, у меня появились мысли оставить Сатору. И вот в один день я взяла и приехала сюда.
Госпожа Момоко протяжно вздохнула, словно все это время и не дышала вовсе.
— Думала, он посчитает меня эгоисткой и начнет презирать. Поэтому боялась поговорить с ним. Даже ты была в шоке, да, Такако?
Я не находила подходящих слов. Наверное, я еще была неспособна понять ее боль, но я сумела понять ее истинные чувства. Слова здесь будут излишни. Я лишь молча покачала головой.
Спустя некоторое время госпожа Момоко медленно встала.
— Прости за этот глупый рассказ. Что ж, поскорее вернемся.
Солнце медленно опускалось за горы.
На обратном пути с вершины госпожа Момоко снова быстро шла вперед. Я постоянно спотыкалась, так как голова у меня была забита мыслями. Один раз я поскользнулась и упала.
Когда мы, уставшие, вернулись в гостиницу, на улице уже стемнело и начал накрапывать мелкий дождь. До ужина оставался еще час, поэтому я решила принять ванну.
Я долго сидела в горячей воде, рассеянно глядя в потолок. Этот день показался мне таким долгим. За окном уже разлилась непроглядная тьма. Ночь словно поглощала молочно-белый пар.
С громким скрипом открылась дверь, в которой возникла окутанная паром госпожа Момоко и с удивлением посмотрела на меня. Без одежды она казалась
— Я присоединюсь?
— А… Да, конечно.
Не дождавшись моего ответа, она вошла внутрь.
— Эх, молодость! У тебя такая упругая кожа, Такако, — заметила госпожа Момоко, осмотрев меня, когда она залезла в ванну. Я смущенно отвернулась.
— Я уже достаточно взрослая.
— Ой, совсем нет. Смотри, линия шеи и плеч такая красивая. С возрастом тут все проседает. Как же я завидую, — с непристойной ухмылочкой заявила госпожа Момоко.
— Это похоже на домогательство! — возмутилась я.
— Да ладно тебе, Такако, — она громко рассмеялась. Ее смех эхом разлетелся по комнате.
Когда она вошла, я заметила, что из-под нижнего белья у нее виднеется хирургический шрам длиной где-то в десять сантиметров. Сама госпожа Момоко не особо его скрывала, но я подумала, наверное, это нечто, не предназначенное для чужих глаз, и отвела взгляд.
Я сразу вспомнила то, что она сказала днем. Мне стало тяжело разговаривать, потому что в горле как будто что-то застряло.
Омывшись водой, госпожа Момоко подошла ко мне и, зажмурившись от удовольствия, сказала:
— Ух, здорово!
Глядя на ее профиль, я вдруг захотела крепко обнять ее.
Я указала на окно со словами «ой, что там?», и, пока она смотрела туда, я набросилась на нее. Но госпожа Момоко ловко увернулась, почуяв опасность.
— Ч-что случилось? — взволнованно спросила она, с неприкрытым удивлением глядя на меня.
— Ничего.
Я пересекла ванну и, словно овчарка овцу, загнала госпожу Момоко в угол.
— Что такое, Такако? У тебя такой страшный взгляд.
Я снова набросилась на перепуганную тетю. И крепко обняла ее, зажмурив глаза. У нее были очень узкие и теплые плечи.
— Эй, погоди, чего это ты!
Тетя отбивалась изо всех сил, так что вода расплескалась. Водная гладь пошла волнами. Но я не ослабляла хватку.
Наконец она все поняла и осталась так стоять. Без сил она положила мне голову на плечо.
— Не знала, что у тебя такое хобби, Такако. Я удивлена, — пробормотала захваченная мной в объятия госпожа Момоко.
— Я была неосторожна.
Мы захихикали, еще долго так простояв в обнимку в углу ванны.
Глава 15
Следующая ночь прошла спокойнее предыдущей.
Предыдущим вечером обе группы, с которыми мы познакомились, уже уехали, а прибывшие утром новые туристы — мужчина и женщина — во время еды тихо о чем-то разговаривали. «Лучше бы поехали на горячие источники, где можно делать что угодно без посторонних глаз, чем в какое-то общежитие», — ворчали они.