До каких пор буду звать?
Шрифт:
А бушующее пламя уже скрыло Пьяри от взоров людей.
— Огонь поглотил ее тело! — крикнул кто-то.
— Иди, освяти ей голову [108] , — сказал ему другой.
Нат вышел вперед, налил немного топленого масла в деревянную ложку с длинной ручкой и вылил его в огонь, туда, где находилась голова Пьяри. Раздался легкий треск, и сразу же потонул в гуле пламени.
— Свершилось, — проговорил какой-то старик.
— Да, она уже достигла небес, — закивали люди.
108
…освяти
— Кто остался жив, тот пусть живет.
— Когда-нибудь всем суждено уйти…
Раджа снова подошел к Сукхраму. Глаза его светились любопытством. Он хотел лучше узнать своего нового друга. Раджа никак не мог понять, почему до сих пор ни один мускул не дрогнул на лице этого человека. Разве он святой? Он очень любил эту женщину, об этом все говорили. Раджа пододвинулся вплотную к Сукхраму и заглянул ему в лицо. Оно было по-прежнему неподвижно и серьезно.
— Сукхрам! — окликнул раджа. — Почему ты не плачешь?
— Плакать? Зачем?
— Пьяри умерла…
— Нет…
— А кто здесь перед тобой?
— Пьяри.
— Она же в огне.
— Нет, раджа-джи, ты говоришь неправду.
— Сукхрам, она умерла.
— Нет!
— Ты не веришь?
— Не верю!
— Почему?
— Разве она может уйти и бросить меня?
— На то воля божья.
— Но ведь до сих пор между нами не стояла ничья воля?
Раджа вздохнул.
— Ты говоришь неправду, — ответил Сукхрам с прежней убежденностью. — Она всем может солгать, только не мне. Она мне верила. Откуда вам знать, что она любила меня еще тогда, когда я был совсем маленьким. Она играла на дороге в пыли, а когда я, проходя мимо, задевал ее, она плакала. Потом мы стали играть вместе. Когда она дразнила меня, я бил ее. Она плакала и кусалась. А когда умерли мои родители, она взяла меня к себе. Вы думаете, она может покинуть меня? Почему вы хотите уверить меня в этом? Зачем ей уходить? Разве она не хотела всегда быть со мной?
Сукхрам рассмеялся холодным, безжизненным смехом, который привел всех в трепет.
— Ты помнишь, — продолжал он, — сгорел дом Рустамхана? Помнишь, да?
— Да, помню, — ответил раджа, чтобы поддержать разговор.
— Ты хороший человек, — продолжал Сукхрам. — Ты все помнишь! Как я тогда испугался! Я подумал, Пьяри и Каджри сгорят в огне, и бросился туда. Но Каджри и Пьяри остались невредимы. Они не погибли. Пьяри в том огне не сгорела, Так неужели она сгорит здесь? Знаешь, что это?
— Смотри. Туда! — показал он рукой.
Раджа обернулся и остолбенел от ужаса.
У входа в шатер стояла Пьяри. Она улыбалась.
— Возлюбленный мой! — окликнула она его.
— Пьяри?! — только и смог вымолвить Сукхрам.
— Да, я здесь, — ответила Каджри дрожащим от слез голосом.
— Я ведь говорил, что Пьяри вернулась, но эти люди не верили мне, — смеялся Сукхрам. — А где же Каджри?
— Где?! — переспросила Каджри. — Она умерла.
Тогда Сукхрам пристально посмотрел на нее.
— Пьяри!!! — закричал Сукхрам и разрыдался. Он упал и стал биться головой о землю.
Наступила ночь; Сукхрам лежал в шатре. Голова его покоилась
— Кто здесь? — спросил он, когда сознание вернулось к нему.
— Я, Каджри.
Сукхрам притянул ее к себе и обнял.
— Каджри? Ты ведь не уйдешь, не покинешь меня? — тихо спросил он.
— Видишь, одному не под силу сровнять гору с землей. Только все люди могут совладать с горой, — сказала Каджри.
26
Когда Сукхрам спустился с гор, уже вечерело. Крестьяне пригнали скотину домой, и пыль, поднятая сотнями копыт, успела осесть. Пока он добрался до дома колдуна Чандана, уже стемнело. Он шел кружным путем, минуя деревенскую улицу. Чандан жил за околицей, он принадлежал к касте мусорщиков. Прямо у дома находилась деревенская свалка, на ней копошились свиньи. Рядом протекала сточная канава.
Если ненависть приходит к сильному, она оборачивается мужеством и отвагой. Когда ненависть пробуждается в слабом и немощном, она действует на него, как дурман. Пораженный ненавистью, он забывает обо всем. У него только одна цель — любым путем осуществить задуманное, чтобы потом можно было вволю насмеяться, удовлетворившись своей местью. Слабый всегда стремится отомстить чужими руками, сам он слишком труслив.
Сукхрам был зол и смел. Притаившемуся самолюбию непризнанного тхакура был нанесен удар. Ведь если разобраться, то Нироти уже сидел в тюрьме, Харнама убили, а против начальника полиции, несмотря на увертки писаря, было возбуждено судебное дело — об этом Сукхрам узнал еще по пути к Чандану от знакомой чамарки. И тем не менее он решил пойти к колдуну. Задетое самолюбие одержало верх и даже нашло благовидный предлог: отомстить за семью Кхачеры.
У Чандана было пять жен. Они работали на него не покладая рук. В его присутствии ни одна из них не смела заговорить. У каждой из жен были дети, которые в поте лица работали вместе с матерями. Но и Чандан не был доволен жизнью.
Ему было около шестидесяти, а выглядел он гораздо моложе. Выдавала его только седина на висках. Он носил плотно облегающие одежды, чтобы похвастать своим мускулистым телом. Его щетинистые черные усы под крупным мясистым носом грозно топорщились.
Чандан был человеком беззаботным, у него были свои представления о чести. Беря деньги в долг, он старался вернуть их без напоминания и в назначенный срок. Если же кто-нибудь из кредиторов обращался за долгом раньше, он считал это оскорблением.
Этот плотный, крепко сбитый человек с грубым голосом и дочерна смуглой кожей казался суровым. На самом деле у колдуна было доброе сердце. Когда его жены ссорились, он терпеливо прислушивался к ним, а потом в зависимости от обстановки то успокаивал по-стариковски первую жену, то утешал, как пылкий юноша, младшую. На остальных он не обращал никакого внимания: их время прошло.
Когда Чандан напивался, жены его посмеивались над ним, но покорно пели ему песни. А он бранил их: «Негодяйки, пойте как следует! Так пойте, чтобы жена заминдара осталась довольной, когда пойдете за подарками в праздник холи [109] ».
109
Холи — праздник в честь бога Кришны (одно из воплощений бога Вишну) и его возлюбленной пастушки Радхи, происходящий в месяце пхагун (феврале — марте). Люди радостно приветствуют приход весны, поливая друг друга подкрашенной водой и осыпая красками.