До конца своих дней

Бенедикт Барбара

Раньше Гинни, наверно, пошла бы в дом и стала бы с ними спорить, но после инцидента со змеей и бурной сцены с Джуди, а потом с ее дядей, у нее не осталось сил даже шевелиться. Ну и пусть они ее ненавидят; судя по выражению лица Рафа, когда он отправился на поиски Джуди, ей здесь осталось пробыть недолго.

– Не такая она плохая, – услышала Гинни голос Кристофера. – Когда вы все меня бросили сегодня утром, она меня накормила.

– Тебе бы только пожрать!

– Ничего ты не понимаешь, Питер. Она так ласково улыбается.

И она поклялась не ябедничать и не наябедничала.

Слушая, как маленький мальчик ее защищает, Гинни вдруг чуть не расплакалась.

– Совсем ты еще карапуз, Кристофер. Подавай тебе новую маму, вот и все.

– Отстань от него, – услышала она голос Патрика. – Что плохого в том, что ему хочется новую маму? Будто нам всем не хочется!

Патрик сказал это очень тихо, но его слова ударили Гинни в самое сердце. «Они же просто дети», – вспомнила она слова Рафа. Бедные, одинокие дети, которые остались без матери.

Но Гинни не успела расчувствоваться. Из дома донесся негодующий хор голосов: «Ну уж не ее!» И посыпались определения: «Злюка», «Дура», «Неумеха». И тут Гинни увидела на дорожке темный силуэт. Раф!

Хотя он был один, Гинни вдруг ощутила невыразимое счастье. Она с улыбкой встала ему навстречу. Он был такой большой, такой сильный и уверенный в себе. Быть рядом с ним – уже облегчение.

Но он, едва кивнув ей, с хмурым лицом прошел в дом. Гинни слышала, как он разговаривал с мальчиками, велел им принести керосин для фонаря: он только немного перекусит и опять пойдет на поиски Джуди. Он велел им подумать хорошенько, куда могла деться их сестра. Сейчас не время хранить тайны – дело идет о жизни и смерти.

Ничего удивительного, что он обращается за помощью к племянникам, уверяла себя Гинни: в трудную минуту семья должна сплотиться. Но ей было горько чувствовать себя чужой. Она им не очень нравится, но не такая уж она неумеха, как все считают. И она пошла за Рафом в дом, чтобы предложить помощь, ломая голову, какую пользу она может им принести.

Мальчики суетились, выполняя приказы Рафа, а он тем временем доедал оставшуюся кашу. Гинни хотела сказать, что в кладовке есть ветчина, но тут Раф спросил мальчиков:

– А почему вы не сказали мне, что Джуд – девочка?

Один из близнецов глянул на Гинни, потом сказал Кристоферу:

– Вот, а ты говоришь, что она поклялась не ябедничать!

– Откуда я знала, что это секрет? – возразила Гинни. – И почему это нужно держать в секрете от вашего дяди?

– Именно, – поддержал ее на этот раз Раф и посмотрел на старшего племянника. – Так почему, Патрик? Почему Джуди не хочет, чтобы я это знал?

– Не ты. – Патрик посмотрел себе в ноги. – Ты же знаешь, какой папа.

Внезапная тишина говорила больше, чем любые слова.

– Знаю, – мягко сказал Раф. – И что? Мальчик продолжал смотреть в пол.

– Когда Джуди родилась, мама была больна и боялась,

что папа изобьет ее за то, что она родила какую-то девчонку. А потом, когда Джуди подросла, мама все равно не смогла сказать ему про нее, потому что боялась, как бы он не сделал чего плохого Джуди.

Гинни ужаснулась. Каким надо быть чудовищем, чтобы карать невинного младенца за то, что он не мальчик!

Гинни видела, что Раф возмущен не меньше ее, но его голос оставался мягким и спокойным:

– Ну хорошо, Патрик, я понимаю, почему вы не сказали отцу, но мне-то можно было сказать правду.

Патрик покачал головой. В эту минуту он казался старше своих лет.

– Джуди заставила нас дать клятву. Она не хотела, чтобы все изменилось, чтобы к ней стали относиться как к девочке. Она хотела навсегда остаться нашим братом. Когда умерла мама и еще до того, как ты за нами приехал, она взяла с нас обещание, что мы никому не скажем.

– Она сказала, что тебе тоже будет не нужна девчонка, – сказал Кристофер. – Девчонки никому не нужны.

Раф поставил миску на стол – у него явно пропал аппетит.

– Где она? – тихо спросил он. – Хватит секретов! Неужели вы не понимаете, что мне нужно ее найти?

– Честное слово, мы не знаем. – Патрик попытался улыбнуться. – Но ты о ней не беспокойся – она в болоте не пропадет.

– Я с тобой, может, и согласился бы, если бы в воде не плавали все эти объедки. Вдруг заявятся аллигаторы.

Мальчики переглянулись. У Гинни было невыносимо тяжело на душе, хотя Раф не сказал ни слова упрека в ее адрес, она понимала, что сама бросила в протоку приманку для аллигаторов.

Мальчики заговорили все сразу, заглушив звук открываемой двери, но вдруг, словно почувствовав магнетическое излучение, замолчали и обратили взоры к двери. Там молча стояла Джуди. Выражение ее лица было враждебно-вызывающим, и только красные глаза выдавали недавние слезы.

– Джуд! – закричал Кристофер, бросился к сестре и обнял ее.

Раф выразил свое облегчение типично мужским образом:

– Ну и где тебя черти носили, любезнейшая?

– Вы ему сказали? – возмущенно воскликнула Джуди, поворачиваясь к Гинни.

– Как же я могла не сказать? Он же твой дядя. Он имеет право знать.

– Я вас ненавижу! Если все женщины такие, как вы, я не хочу быть женщиной.

– Хватит! – рявкнул Раф. – Пока мисс Маклауд гостит у нас в доме, вы будете относиться к ней с уважением. Ты должна извиниться перед ней, Джуди. И вы все тоже.

Зачем он так? – с тоской подумала Гинни. Разве сейчас подходящее время для извинений?

– Зачем, не надо... – возразила она.

Раф нахмурился, и, умолкнув, она выслушала, как Джуди с трудом выдавила из себя неубедительное «извините». Бросив на Гинни свирепый взгляд, девочка заявила, что устала и хочет спать. И тут же прошествовала в спальню.