До конца своих дней

Бенедикт Барбара

Раф, который явно не знал, как себя с ней вести, только посмотрел ей вслед. И Гинни в первый раз подумала, как, наверно, трудно холостяку, на которого вдруг свалилась ответственность за пятерых своевольных детей. Может быть, ей следует вмешаться, попробовать поговорить с девочкой? «А что я ей, собственно, скажу? – подумала она. – Джуди меня не любит и, пожалуй, выгонит из комнаты».

Но она все-таки открыла рот, чтобы предложить свои услуги, но не успела. Сурово сжав губы, Раф решительно прошел вслед

за Джуди в спальню.

Обменявшись встревоженными взглядами, мальчики последовали за ним, опять оставив Гинни одну. Все про нее точно забыли.

«Ну и пусть, – сказала она себе, – пусть не обращают на меня внимания». Но обида быстро уступила место любопытству. Что же все-таки Раф говорит там детям?

Она тихонько подошла к двери спальни и, зная, что никто не обрадуется, если она туда войдет, остановилась и заглянула в полуоткрытую дверь.

Раф сидел на корточках перед Джуди, словно чувствуя, что ей будет легче, если над ней не будет маячить его высокая фигура. Мальчики стояли неподалеку, словно готовясь в случае нужды защитить сестру.

– Твоя мама была женщиной, – ласково говорил Раф, – и я никого так не любил, как ее.

Джуди бросила на него скептический взгляд.

– Ну да, но она была твоей сестрой. Ты должен был ее любить. А меня ты совсем не знаешь, и ты так редко здесь бываешь, что, видно, никогда и не узнаешь.

– Это верно, – с усталым вздохом признал Раф, но тут же ласково улыбнулся девочке. – Попробуй понять. Я уезжаю не потому, что мне хочется уехать. Я бы с радостью оставался здесь, с вами. Но для того чтобы мы могли жить как нормальная семья, мне нужно много работать. Пожалуйста, поверь, что я делаю все возможное, чтобы мы могли жить все вместе.

Во взгляде девочки мелькнула искра надежды, но она спросила все тем же скептическим тоном:

– И с какой стати я должна тебе верить?

Раф секунду молчал. Глядя на его напряженное лицо, Гинни поняла, как трудно ему вести этот разговор. Он, видимо, не привык вслух выражать свои чувства. Он повернул голову и обвел взглядом всех пятерых детей – пусть знают, что он имеет в виду их всех.

– Потому что я вас никогда не оставлю, – просто сказал он, глядя на Джуди. – И я хозяин своему слову.

Гинни вдруг вспомнила Рафа-мальчика, который бросился ей на помощь, когда ее толкнул Ланс. «Ему можно верить», – чуть не крикнула она, но вовремя удержалась. А ведь совсем недавно она считала этого человека убийцей и извергом, считала, что он избивал жену и до смерти пугал своих детей. Как же это она так быстро изменила о нем мнение?

Раф протянул руку и нежно погладил Джуди по голове. И тут Гинни получила ответ на свой вопрос. Она увидела настоящего Рафа, того, которого он скрывал от всего света.

– А потом, – все так же мягко сказал он девочке, – куда мне от

вас деваться? Вы – моя семья. Кроме вас, у меня никого нет.

– О Раф, прости меня, пожалуйста! – воскликнула Джуди и бросилась Рафу на шею. – Я не хотела тебя обманывать.

– Я знаю, – сказал он, сел на постель и взял Джуди себе на колени. Мальчики столпились около них. Глядя, как Раф утешает свою племянницу, Гинни почувствовала, как ей сдавило горло. Как бы ей хотелось, чтобы ее так же любили и о ней так же заботились! Но еще больше ей хотелось, хотя она не смела себе в этом признаться, попробовать, каково это – сидеть на коленях у Рафа.

И тут он поднял голову, и их взгляды встретились. У Гинни возникло чувство, будто она стоит перед ним голая, настолько очевидной была ее тоска, ее жажда любви. Ей хотелось бежать, но взгляд Рафа держал ее на месте. В голове ее слышались отзвуки слов, которыми они скрепили свой брак: «любить», «уважать», «беречь».

Видимо, что-то почувствовав, Джуди глянула через плечо. И тут же соскочила с колен Рафа.

– А эта что здесь делает? – враждебно спросила она, вперив взгляд в Гинни. – Она не имеет права лезть в наши дела.

Раф отвел глаза от Гинни и сердито посмотрел на племянницу. Сейчас он сделает ей выговор. Гинни тем временем собралась с мыслями.

– Пожалуйста, не браните ее, – торопливо сказала она. – Джуди права – мне нечего здесь делать. Я пойду в другую комнату.

– Не уходите! – решительно сказал Раф и тут же добавил более мягким тоном: – Пожалуйста, выслушайте детей, они хотят вам что-то сказать.

Все пятеро враждебно смотрели на Гинни и не произносили ни слова.

Раф встал и сказал, обращаясь к Патрику:

– Я жду.

– Раф говорит, что мы должны перед вами извиниться, – неохотно проговорил Патрик, помедлил и, увидев, как нахмурился Раф, добавил: – Извините нас.

Остальные едва слышно вторили ему. Джуди демонстративно молчала. Когда ее дядя посмотрел на нее, она сказала:

– Я уже извинилась. По новой не буду.

– Надо говорить: еще раз не буду, – поправила ее Гинни, на что Джуди лишь презрительно фыркнула. – Не фыркай, Джуди, мне надо научить вас говорить правильно.

Джуди вопросительно посмотрела на Рафа.

– Пожалуй, с уроками можно подождать, – сказал он и бросил на Гинни раздосадованный взгляд.

– Нет уж, начинать так начинать, – возразила Гинни. – Сами понимаете, учиться нам надо многому.

Раф несколькими шагами пересек комнату и остановился в дверях, возвышаясь прямо над Гинни. Его взгляд словно сдирал с нее шелуху, пытаясь добраться до ее сути.

Потом он пожал плечами и пригласил Гинни пройти с ним в другую комнату. И тут же вышел. Она со страхом смотрела ему вслед. Чем еще она ему не угодила?