До нас
Шрифт:
— Да. Да, убираюсь. Не знаю. — Я пожимаю плечами. — Я видела, что все идет не так, как надо, но я еще слишком молода, чтобы сдаваться. Я продолжу искать свое место в этом мире.
Зак качает головой.
— Ты похожа на игрушку на батарейках: опрокинутая на бок, продолжаешь работать, даже если никуда не двигаешься. Сюзанна была такой. — Когда он смотрит на меня, его улыбка подрагивает. — Прости. Уверен, ты устала от того, что я сравниваю тебя с ней, но я из лучших побуждений.
— Нет. Я… я не против того, чтобы меня сравнивали с ней. Это комплимент. Просто сейчас это странно.
— Потому что мы женаты?
Я
— То есть, мы женаты не в традиционном смысле этого слова. Я не сплю с ее мужем. — Господи… почему в фильтре между моим мозгом и ртом такие большие отверстия?
Зак прочищает горло, и я клянусь, его щеки немного краснеют, даже несмотря на то, что часть его лица скрывает темная щетина.
— Ну… технически я теперь твой муж. Значит, ты не спишь со своим мужем. И просто для того, чтобы пройти мимо этой действительно неудобной невысказанной… вещи между нами, важно помнить, что она умерла. Мы живы. Когда Тара умерла, Сюзанна жила. Она продолжила свою жизнь. Я тоже живу своей жизнью. Просто делаю это по-другому. Вместо того чтобы снова найти любовь, я делаю одолжение другу.
Мы вылезаем из машины.
Я чувствую, как щеки наполняет жар, когда с нервным смешком вхожу в дом.
— И еще какое одолжение, — замечаю я сквозь нервный смех. — Я э-э… пойду спать. Спасибо за сумку для фотоаппарата и мороженое. Это был отличный день рождения.
Рискую напоследок бросить взгляд на Зака.
Он улыбается, просто смотрит на меня еще несколько секунд, после чего отвечает легким кивком.
— Спокойной ночи, Эмерсин.
ГЛАВА 19
Я берусь за работу свадебного фотографа, играю роль второй камеры на нескольких местных свадьбах и помолвках. Это неполный рабочий день, временная должность, пока штатный ассистент восстанавливается после операции.
В течение следующих нескольких недель я чувствую себя непривычно несчастной. Возможно, дело в недавно прошедшем дне рождении, и двадцать четыре года — более гормональный возраст, чем я думала, но я в этом сомневаюсь. Как бы безумно это ни звучало, я немного растеряна. После того, как я столько времени чувствовала себя рабой эпилепсии, долгов по медицинским счетам и студенческому кредиту — о, а потом и брака, — я не знаю, как справиться с этой новообретенной свободой. Врач скорректировал мое лекарство против судорог. Физически я чувствую себя лучше. Каждый день делаю упражнения. Экономлю много денег. И получаю зарплату за фотографии, не бросая при этом уборку. Тогда, почему я так безумно напугана?
— Я позволил тебе пропустить День благодарения, но в Рождество ты не будешь сидеть дома одна, — объявляет Зак, упаковывая подарки на полу в гостиной. И это за неделю до Рождества.
Я вытираю пыль со столика и лампы.
— Позволил мне пропустить День благодарения?
— Но моя семья приглашала тебя на обед.
У него замечательная семья. Они ни разу не спросили его о проявленном ко мне милосердии. Полагаю, они понимают, что Сьюзи хотела бы этого. Конечно, они не в курсе всего масштаба его щедрости. Они знают только, что он разрешил мне остаться здесь.
— Я не готова ходить к ним на праздники в отсутствии тебя. Я бы закончила тем, что перебрала гоголь-моголя и проболталась, что мы женаты. Или тебя это устраивает? — Я смотрю на него из-за настольной лампы.
— Хороший довод.
Я ухмыляюсь, чувствуя себя победителем в своих рассуждениях.
— Но на Рождество я там буду.
— Да, но это праздник раздачи подарков. Это просто странно. По мне, так Рождество более личный праздник. И это будет твое первое Рождество без Сьюзи. Такое ощущение, что это немного… — я морщу нос, — неприкосновенно? И… что ты делаешь?
Я вздрагиваю при виде того, как он упаковывает подарки, если это можно назвать упаковкой.
— Ты о чем?
— Ты когда-нибудь заворачивал подарки? — Я бросаю тряпку через плечо и опускаюсь на колени на пол рядом с ним. — Нужно отрезать часть лишней бумаги, чтобы край ровно прилегал к стенке коробки. Ты заворачиваешь куб, а это выглядит как комок. И даже не рассказывай мне о своих талантах завязывать бантики. Думала, у тебя склонность к перфекционизму.
Я смеюсь.
Зак поднимает руки вверх, сдаваясь.
— Ради бога, Мисс Королева Степени В Области Искусств, не стесняйтесь заворачивать, пока я…
— Закончишь вытирать пыль.
Он громко смеется, вставая.
— Нет. Пока я читаю книгу. Смотрю телевизор. Бездельничаю. Играю на гитаре. Возможности безграничны.
Играет на гитаре. Он часто делал это по ночам. Ему нравится наблюдать, как я редактирую фотографии, а я люблю слушать, как он играет на гитаре в своей спальне. Иногда он еще и поет. Эти ночи — мои любимые. Когда я съеду, буду скучать по его пальцам, перебирающим струны, услаждающие мой слух любимой колыбельной.
— Возможности безграничны… Мне нравится, как это звучит, Закари. Я думаю, у тебя все будет хорошо в этой жизни.
— В этой жизни? — доносится из кухни его смех.
Я слышу шуршание фольги. Он добрался до рождественского печенья, которое я испекла.
— Да. В этой жизни. За другую жизнь я говорить не возьмусь. В другой жизни ты мог бы быть горячей штучкой.
Он высовывает голову из-за угла. Конечно же, уплетая одно из печенек в форме ёлки, которые я украшала целый день.
— Парни могут быть горячими штучками?
— Ты можешь быть штучкой и… — Я кусаю губы и склоняю голову, чтобы скрыть свой румянец, и лезвием ножниц завиваю ленту в спиральку.
— Но не горячей штучкой?
Я слегка качаю головой, по крайней мере, полдюжины раз.
— Я этого не говорила. То есть… да. Некоторые парни могут быть горячей штучкой.
— Но не я?
Потея, я пожимаю плечами. Боже… он заставляет меня слишком сильно потеть.
— Я понимаю. Ты относишься ко мне как к старшему брату. И не можешь думать, что твой старший брат горячий.