До нескорого, она же
Шрифт:
Никому нельзя доверять.
Только что мне в очередной раз это доказали.
Я все же ответила:
— В порядке, ага… Ну как все может быть в порядке?.. А знаешь, я ведь угадала, и портал предназначался одной лишь мне, — напомнила ему о нашем недавнем разговоре. И не выдержала: — Почему ты здесь?
Ярослав меня понял.
Что-то непроизвольное прожестикулировал, а потом ответил:
— Потому что мы друзья.
— Мы не друзья, — заметила я. — Совсем-совсем. У меня нет друзей. — И добавила мысленно,
— И мы столько с тобой пережили… — Яр добавил несколько смущенно: — …вместе. По-твоему, это ну такая себе причина?
— Столько, — я фыркнула. — Подумаешь. Ну, в гости друг к другу сходили. По лесочку погуляли. Мало ли, к кому я в гости хожу! Мало ли, с кем я гуляю!.. Подумай над этим лучше, Ярик, — я пересеклась с ним взглядом. Красивые глаза, очень. — Как только мы вернемся. Подумай, что нас с тобой не связывает ничего, и забудь меня, оставь в покое, пока не вляпался ещё куда-нибудь. А теперь я пойду пытаться. Я верну вас домой: тебя и Вику.
— Я тебя понял, — отозвался он. Глаза его были стальными: неба в них совсем не осталось. — Понял.
Я хотела пойти в соседний коридорчик, заканчивающийся окном, чтобы мне было удобнее концентрироваться, но неожиданно свернула в другую сторону, к комнате со стеклянными стенами. И Яр пошел следом. Я предложила ему, не оборачиваясь:
— Может, ты проверишь лестницу, которую я проигнорировала? Спустишься вниз… Только не заблудись. Проверишь, вдруг там открыта дверь? И если захочешь, то вернешься за нами.
— По-твоему, я тот, кто с легкостью бросает девушек в беде?
Я вздрогнула — голос прозвучал над самым ухом. Ответила:
— Нет. Не тот. Проверишь?
— Проверю. Только проводи.
— Я и провожаю.
Возле лестницы мы и разошлись. Я сказала Яру, что буду наверху, а он стал спускаться вниз. Уже преодолев один лестничный пролет, поднял голову и посмотрел на меня:
— Знаешь, даже обижаться на тебя не хочется.
— Не обижайся, — согласилась я. — Забудь меня — и все.
— Если ты так говоришь, значит есть, что забывать.
И он исчез. А я ещё минуты две постояла, облокотившись на перила — вдруг и правда есть?.. Но потом все же поднялась наверх. Стеклянная комната дарила мне уют. И даже рыжая пыль совсем не мешала, лишь помогала утихомирить мысли. Я, не боясь замарать платье, села прямо на пыльный паркет и прикрыла глаза.
Искры души покинули мое тело и растворились в пространстве.
«Отец, ты меня слышишь?»
«Отец, мне правда нужно с тобой поговорить. Знаю, эта связь — очень нестабильная штука. Дурацкая. Но я подумала…»
«Янтарь, отец. Ощути меня. Янтарь. Душа подсказывает, что это важно. Здесь все из янтаря — или с ним. Услышь меня, отец. Не навевает ли этот камень тебе каких-нибудь умных мыслей? У тебя должны быть умные мысли. Они
«Папа».
«Я тоже переживаю, когда ты подолгу пропадаешь вне дома. А это случается часто. Так почему же ты тогда так всполошился, когда лишь на сутки исчезла я?..»
«Папа, а когда мама исчезла, ты тоже испугался?»
«Я очень хочу, чтобы ты понял, что со мной все хорошо».
«Я тоже, папа».
«Тоже тебя…»
«Не уверена, что ты хочешь это услышать. Мы — черные колдуны, и, если уж мы что-то испытываем, мы должны тщательно это скрывать».
«Янтарь, отец».
Отец не отзывался, как я не пыталась с ним связаться. И я открыла глаза, чувствуя удивленно, что по щекам сбегают слезы. Я быстро смахнула их, всполошив пыль, что уже успела песчинками осесть на мое платье и волосы. Поднялась. И только тогда заметила, что дверь в стеклянную комнату приоткрыта. Хозяева? Хозяева замка нашлись? Я подскочила, пытаясь придумать отговорку и защититься одновременно — но около двери стоял Ярослав и наблюдал за мной.
— Ты меня испугал, — призналась я.
— Ты меня тоже. Прости…
Ярослав приблизился к центру комнаты, встал рядом со мной и чуть склонил голову. Протянул ладонь и стер что-то с моего подбородка — надеюсь, это была пыль, а не остатки слез.
Не хочу, чтобы Яр видел мои слезы.
Хотя ничуть их не стесняюсь.
— Тут и вправду красиво, — заметил он.
— А там? — не позволила обмануть себя я.
Глаза высохли.
Не люблю плакать, когда на меня смотрят другие. И не плачу.
— А там дверь, целые парадные ворота, единственная мной обнаруженная на первом этаже. Он находится спустя три. Но эти ворота плотно запечатаны, даже магией не пробить. Я могу ошибаться, но это похоже на какую-то личную печать. Мол, вход только для хозяина.
— Есть такое, — я кивнула. — И хозяин тоже есть… Но не мы. Нет. — И добавила флегматично: — У меня ничего не вышло, ни капли. Они правы. Я действительно бездарна.
Наши действия были бестолковыми, потому что не приносили никакой пользы. И, как бы мы не пытались шутить и вести себя непринужденно, факт оставался фактом: нас заперли в этом чудном дворце и не собирались выпускать. Все было безнадежно. Безнадежно, безнадежно, безнадежно.
И именно в этот момент Яр обхватил мои ладони своими и заглянул мне в глаза:
— Все получится, Яна. Я в тебя верю.
Ладони его были горячими и надежными. Я почему-то сильнее сжала их и призналась:
— А я в себя — нет.
— И это неправильно, — он чуть улыбнулся, и я почему-то на мгновение разглядела в его улыбке грусть. — Мы получаем от Вселенной то, что запрашиваем. Если ты думаешь о провале, он произойдет. А если надеешься на победу, то побеждаешь. Понимаешь? Все очень просто. Надо верить в лучшее.