До новой встречи
Шрифт:
— Не отбыть срок. Весной ночевал на парковых скамейках. Самая лучшая гостиница — сырой подвал.
И опять все четверо замолчали.
Регулировщик начал пропускать транспорт. Тронулись машины, Евгений махнул рукой. Только и можно было разобрать:
— Передайте Николаю Федоровичу!.. Пускай… Вот если бы можно было… жизнь начать…
Он сел на скамейку рядом с милиционером и, уже не оборачиваясь, еще раз махнул рукой.
49
В понедельник Вадим и Антон уезжали в Заполярье. Провожать пришли их сверстники, Николай Федорович, Камчатовы, Евгений
— Весь Ленинград объехали. Здесь адреса всех цветочных магазинов города, — Анатолий показал узкий листок бумаги, исписанный сверху донизу. — Хорошо, что в Ботаническом саду нам подарили. А продать отказались.
Оленька сняла газету с пакета; из большого глиняного горшка одиноко торчал худосочный черенок с бледно-зелеными лепестками.
— Цитрусовые деревья, держите в тепле. Через три года будете иметь своя лимоны. Витамины за Полярным кругом — наставительно говорил Анатолий, — это эликсир жизни.
Из мощного динамика женский голос предупредил граждан пассажиров и провожающих: «Скорый поезд отойдет через пять минут». И здесь, на вокзале, Николай Федорович вел себя как в училище. Уезжающие хотели побыть в кругу друзей до последней минуты, но, уступая, настойчивым требованиям директора, придвинулись к самому входу в вагон. Евгений Владимирович крепко обнял Вадима, сунул ему в карман шинели тетрадь: наставления по скоростному резанию:
— Едете в незнакомое место, пригодятся мои записи.
Антон неожиданно обхватил токарного мастера, поднял и поцеловал.
Елена Павловна расплакалась, генерал поцеловал Вадима в лоб. Тамара была грустна, но Вадиму показалось, что ей безразлично, что он уезжает.
Вадим охотно ехал в Заполярье. Там начиналось восстановление механического завода. С таким же желанием он отправился бы в любую географическую точку страны, туда, где нужны токари. «Однако человек всегда остается человеком, трудно ему покидать обжитое место, где остаются товарищи, друзья, — думал Вадим, — но это ведь не надолго. Жизнь еще только начинается. Мы еще встретимся». И он тихонько произнес: «До скорой встречи, друзья!»
Сперва скрылись продолговатые прямоугольники кирпичных привокзальных зданий, затем за окном вагона замелькали путевые сторожки, тропинки, пахотные поля и огороды. На некоторых перегонах курьерский поезд шел медленно. К самой насыпи подходили траншеи, обнесенные в шесть колов колючей изгородью. В одном месте, у дзота, стоял обгоревший танк, время и непогода не стерли на башне фашистского клейма — белый крест. Такова судьба убийц.
Пассажиры быстро обжили свои полки. В пятом купе завели патефон. Проводник, надев белый передник, разносил чай. В вагоне полярного экспресса наступила нормальная дорожная жизнь
Вадим продолжал стоять у окна, подавленный навязчивой думой, стараясь понять
Громкий смех, раздавшийся в купе, ненадолго отвлек Вадима от думы. Три моряка Северного флота, возвращавшиеся к месту службы из краткосрочного отпуска, и Антон ожесточенно били медными костяшками по обшарпанной крышке походного сундучка. Антон умело сходил дуплями на оба конца, его партнер, пожилой боцман-сверхсрочник, налил стакан лимонада и шутливо предложил:
— Получай награду.
Вадим смотрел и смотрел в окно. Седыми, дряхлыми шатрами уходили в низину стога сена. В бессчетный раз он спрашивал себя, почему все провожающие по очереди мяли его в своих объятиях, целовали и только Тамара пожала руку:
— Пиши. Буду отвечать аккуратно.
Так безучастно сказала Тамара, отошла в сторону, пропуская Ростовых. Когда тронулся поезд и на платформе стало особенно шумно, он опять услышал ее голос:
— Пиши, не забывай наш адрес…
— Молодой человек…
Вадим невольно оглянулся. Кого это так громко окликнули? В соседнем купе на верхней полке сидел, свесив ноги, старик. Он улыбался и радушно протягивал свежий номер «Огонька».
— Молодой человек, скучаете? Рекомендую почитать. Занятный рассказик.
Первый раз в жизни Вадима назвали «молодым человеком». Педагоги и мастера звали учеников по имени, фамилии, а то просто «ребята». На улицах, в трамвае называли «ремесленник». Старик случайно подсказал Вадиму, что он незаметно перешагнул еще одну возрастную черту. Так вот почему так холодна была Тамара! Им обоим шел семнадцатый год. На один миг он допустил мысль, что если бы не он уезжал, а Тамара? Конечно, прощаясь с ней на вокзале, Вадим вряд ли решился бы ее обнять.
Поезд подходил к узловой станции. Проводник снял со стены футляр с цветными флажками, вышел в тамбур. Игроки заспорили. Боцман, недовольный малым выигрышем, на весь вагон укорял Антона, опоздавшего выставить на кон пустышечный дупель. Вадим лицом прижался к холодному оконному стеклу. В перестуке колес ему слышалось: «Пиши, не забывай наш адрес!»
И от мысли, что на свете есть почта, которая передаст весточку через любые расстояния и принесет ответ Вадиму стало веселее. Пройдя в свое купе, он забрался на полку, достал из полевой сумки открытку и надписал: «Ленинград, Моховая…» В сердце Вадима рождалось большое, хорошее чувство. Он видел светлый цех с тремя пролетами и невольно вспомнил напутствие заместителя министра трудовых резервов на выпускном вечере: «Вы будете первыми токарями-скоростниками в Заполярье. Постарайтесь, чтобы и там скоростное точение стало обыденным делом».
— Постараемся, мы ведь из ремесленного, — засыпая сказал Вадим.
В купе осторожно вошел Антон, поправил одеяло, спадающее с постели Вадима, погасил свет.
Поезд уходил на Север, увозя Вадима и Антона к новой жизни.