До скорой встречи!
Шрифт:
— И что мне делать? — беспомощно взирал на Сэма озадаченный Джордж.
— Так, а какой вам больше нравится? — спросил Сэм.
— О чем вы? — не понимал Джордж.
— Вы тоже предпочитаете синий? — пояснил Сэм.
— Не знаю. Жена раз и навсегда освободила меня от хлопот, связанных с покупками перед Рождеством. Для того я и женился.
Надвигавшиеся праздники сулили немало выгоды бизнесу. Вероятно, лучшие качества, проснувшиеся в людях, заставляли их еще чаще приходить в салон, чтобы общаться с любимыми, прощать друг другу старые обиды и задействовать своих МЛЧ в праздничных
За неделю до Рождества в салон пришла Эдит. Селия предложила попросить всех выйти, чтобы та смогла переговорить с мужем с глазу на глаз, но Эдит отказалась:
— Мы все одна семья.
Эвери подошла к ней, чтобы поддержать, а Сэм с Дэшем робко затаились за стойкой ресепшена. Все украдкой сообщили своим проекциям, что перезвонят попозже, и остались сидеть с таким видом, будто заняты чем-то другим. В салоне повисла звенящая тишина.
— Вам совсем не обязательно делать это. Я мог бы покопаться в коде или стереть ему память, — предложил Сэм.
— Нет, я хочу поговорить с ним, — твердо решила Эдит. — У нас давно наклевывался этот разговор. Видимо, момент настал.
— Или возьмите да прекратите пользоваться «Покойной почтой», — предложил Дэш. — Вдруг вы уже выжали из нее все, что можно?
— Нет. Мне нравится идея откровенного разговора, и я не готова пока его бросить. Лучше дам ему высказаться.
Когда Боб ответил на звонок, Эдит набрала воздуху и слегка дрожащим голосом спросила:
— Итак, Боб, ты хотел мне что-то сообщить, верно? — Эдит желала, чтобы это прозвучало небрежно, но не получилось.
Через всю комнату Сэму было видно, как Боб постепенно бледнеет. Сэм не переставал удивляться возможностям программы и тому, как много она знает о проекциях. Боб действительно собирался кое-чем поделиться. Сэм не ошибся, когда объяснил Эдит, что ее муж будет стремиться снять груз вины со своих плеч.
— Мне нужно тебе кое в чем признаться, — начал Боб, и Эдит, молча кивнув, тут же опустила взгляд в пол. — Ты расстроишься, я знаю, но я не могу больше скрывать от тебя правду, и я бы хотел, чтобы ты выслушала меня до конца, потому что это очень важно. Я… У меня…
Боб явно с трудом подбирал слова, и в голову Сэма даже закралась мысль, что в итоге он выдаст что-нибудь другое, а не то, чего от него все ждут.
— У нас с Ли-Энн роман. Был роман. Теперь все кончено.
Вот и неправда, ведь в реальности ничего и не начиналось. Хотя, может, Боб и надеялся на это, кто знает?
— Прости меня, Эдит. Мне жаль, что я предал тебя, что соврал тебе. Я сожалею обо всем! Мне не следовало забывать о данных обетах.
— Обеты?
— Наши отношения в последнее время разладились. Не думай, я не пытаюсь найти себе оправдание. В этом разладе и моя вина тоже.
— В последнее время? — переспросила Эдит.
— Я редко говорю тебе, но я все еще тебя люблю.
— Я знаю, Боб, но проблема в другом.
— Да, конечно. Прости, что я не ценю твои усилия. Никогда не хвалю тебя, а ведь все на тебе держится. Ты у нас опора и связующее звено.
— И быть им нелегко, — напомнила Эдит.
— Понимаю. Наверняка очень трудно, — согласился Боб. — Мне бы не хватало сил на мою работу, если б ты так хорошо не выполняла свою.
— Почему ты ни разу не сказал мне этого?
— Не знаю. Просто не умею вести подобные беседы.
— Да уж.
— Пожалуйста, не бросай меня!
— А я и не бросала, — сказала Эдит, не отрывая взгляда от пола.
— Что?
— То есть я тебя не брошу. — Она подняла глаза и посмотрела на мужа: выражение лица серьезное и сосредоточенное.
А Боб совсем расклеился:
— Говорят, если изменил, не стоит рассказывать жене, потому что тебе полегчает, а вот ей — совсем наоборот. Но я не мог скрывать дальше: врать — все равно что изменять. Я ведь всем с тобой делюсь. Ты мой лучший друг, Эдит.
— Правда?
— Конечно! Когда дела на работе идут в гору, первым делом я говорю об этом тебе. Когда наступают тяжелые времена, жалуюсь я тоже тебе. Когда уезжаю в командировку, я возвращаюсь домой, к тебе. Ты — причина, по которой мне хочется вернуться.
— Но мы почти не разговариваем, — возразила Эдит с недоверием.
— Серьезно? А мне казалось, мы все время общаемся. Наверное, это я постоянно болтаю. Понимаю, ты задаешься вопросом: как я мог так поступить с лучшим другом? Но мне нечего ответить. Я и сам не знаю.
Эдит посмотрела на мужа в упор:
— Меня не волнует, почему ты это сделал. Теперь уже не важно.
— Теперь? — удивился Боб.
— Да и никогда не было. Ни тогда, ни сейчас.
— Потому что я тебя люблю, правильно? Потому что только это важно, да? — с надеждой в голосе спросил он.
— В том числе.
— Я знаю, что еще важно! Я знаю, чем загладить свою вину. Приду сегодня домой пораньше. Отменю командировки. А может, вообще пора на пенсию? Тогда мы могли бы чаще ездить в путешествия, бездельничать целыми днями, просто быть вместе, избавиться от всех этих ненужных хлопот и посвятить время друг другу. Разговаривать. Ты могла бы пойти на курсы, а я занялся бы готовкой. Мы так давно не проводили время вдвоем! Да, именно этого я и хочу, а мы так давно этого не делали.
— Действительно давно, — согласилась Эдит.
— А ты хотела бы?
— Да.
— Значит, ты все еще меня любишь? Даже теперь?
— Да, все еще. Даже теперь. С Рождеством, Боб.
— С Рождеством, любимая.
Эдит повесила трубку и разрыдалась. Дэш подошел к ней и поцеловал в губы.
— Это еще зачем? — спросила она с притворным возмущением и улыбаясь, в то время как с ресниц в два ручья текла тушь.
— Мы под веточкой омелы, — сказал Дэш, кивком показав на потолок. — Кстати, мои поздравления.