Добивающий удар

Птица Алексей

Со своей стороны, я могу пообещать полное содействие вам и партии меньшевиков, и даже готов сформировать коалицию с вами. А если мы ещё возьмём и кадетов, то в стране окажется всего три официальные партии и множество партий неофициальных, поставленных вне закона, в том числе и анархисты, не говоря уже об эсерах и большевиках. Что скажете?

Плеханов уже успокоился и задумался. Предложение было архипривлекательным и нравилось ему, как бы он не кривил перед Керенским своей революционной душой. Он жаждал признания и заслуженной, как ему казалось, славы. А что,

как не министерский пост её олицетворяло? С Керенским он был согласен относительно должности председателя правительства, ещё не время для неё, но всё впереди. Всё впереди.

— Хорошо, — внезапно согласился Плеханов. — Я согласен, можете объявлять об этом официально.

— Отлично! Тогда уже завтра или, если хотите, уже сегодня вам будет представлена официальная охрана.

— Хочу, — буркнул в ответ Плеханов и гордо и неспешно удалился снова в зал. Керенский пожал плечами, усмехнулся и, выждав паузу, последовал туда же, чтобы громко объявить фамилии новых министров. Оставался вакантным пост министра торговли и промышленности, но он пока не знал, кого на него ставить.

Вернувшись, Керенский тожественно объявил о новых назначениях.

— Товарищи, в результате многочисленных прений и переговоров комиссия приняла решение о назначении министром просвещения товарища Плеханова, министром земледелия — товарища Чаянова, транспорта — товарища Юренева. Остаются две должности: министра промышленности и председателя Временного правительства. О том, кто займёт эти должности будет объявлено завтра, всем спасибо!

Керенский встал и вышел, направляясь в сразу в кабинет военного министра, принять, так сказать, дела и должность. Остальные потянулись к выходу. Предстояло добиться назначения этого еврея и решить, кто будет заведовать промышленностью. Эта должность для Керенского представлялась как бы не важнее продовольствия, относительно, но всё же.

Глава 10. Второй раунд

«В низших слоях есть очень много честных тружеников, любящих свою родину и готовых отдать последний кусок хлеба для спасения родины. Но эти люди не знают, кто из сановников их друг, и кто враг, и вот появляется целая литература всяких газет, листков, сплетен, инсинуаций, окончательно сбивающих народ с толку. При этом, народу обещают заманчивое освобождение от иноземщины и всяких стеснений! А когда страсти народные разошлись, их натравливают постепенно уже против не только иноземцев, но и против той власти, которую желают уничтожить…»

П. Булацель

Керенский прислушался к бурчанию в животе. Всё же, вода не особо питательна, хоть она и минеральная. Минералы отдельно, вода отдельно, а энергии нет! Организм требовал питания и желательно, чтобы это был не чай, пусть и сладкий.

Пройдя в столовую, находящуюся на втором этаже Мариинского дворца, Керенский сел за столик, взял заказ и принялся вкушать суп с гренками, ожидая второе блюдо из обычной варёной картошки с мясным соусом и жареной селёдкой.

Вы

думаете, что селёдка не та рыба, которую жарят? Напрасно, напрасно, отличная рыба, костистая, правда, но и в жареном виде очень даже ничего, то же можно сказать и о ставриде. Разнообразия в еде уже не было в связи с войной и… Мысли Керенского были грубо прерваны двумя подошедшими людьми. Ими оказались его лепший кореш Саша Коновалов и кореш кореша господин Терещенко.

Оба являлись проводниками воли кадетской партии и заодно ярыми представителями самого богатого промышленного истеблишмента. Один из лидеров их партии по фамилии Милюков уже сидел в тюрьме, но этот клоун и друг Гучкова ничего из себя не представлял. Очередная шавка богачей и по совместительству чей-то королевский шпион.

Судя по реакции на этот арест, Гучковым решили пожертвовать, надеясь, что рано или поздно его всё же выпустят, но Керенский не разделял их надежды, скорее наоборот, он предполагал, что эти мавры, сделавшие своё дело, так и останутся там гнить. Ну и ладно.

— Саша, а мы везде тебя ищем с Михаилом Ивановичем.

— Угу.

Керенский, продолжая поглощать суп, промычал с набитым ртом.

— Присаживайтесь, Иванычи, гостями будете. Не желаете ли супчика?

— Нет, спасибо, Саша, мы сыты.

— Сы-ты! Угу, — по складам промычал Керенский. Прожевав и отставив тарелку, внимательно посмотрел на обоих.

— Так что вы от меня хотите?

Коновалов с Терещенко переглянулись. Помявшись, Коновалов продолжил.

— Мы пришли с тобой поговорить о моей бывшей должности министра торговли и промышленности.

— Ааааа! — протянул Керенский. — Но я с тобой, Саша, не хочу разговаривать без бутылки Шустовского коньяка, потому что ты нагоняешь на меня тоску своей навязчивостью.

— Александр Фёдорович, ты что такое говоришь? — Коновалов опешил, Терещенко молчал.

— То, что нужно, то и говорю. Надоело всё, страна катится в тартарары, а вы пришли должность кому-то выспрашивать. Позвольте, это случайно не кто-нибудь из вашей среды толстосумов и промышленников? Аааа! Позвольте догадаться, наверное, это кто-то из купцов Рябушинских? Весьма интеллигентные люди, к тому же богатые, да ещё и старообрядцы. Всё одно к одному. Я устал уже от вас, ребята, от вашей доброты, от вашей ласки. Кого вы мне хотите подсунуть?

Керенский действительно устал, ему и вправду хотелось дать по морде кому-нибудь, да так, чтобы нос аж набекрень. Нажраться, как свинья, тоже хотелось, но не сейчас. Поэтому последняя фраза получилась очень резкой.

— Саша, — Коновалов сел напротив него. — Я понимаю, что ты устал и очень злой, но ведь ты сам так сделал, что тебя не обойти и не объехать. Никого, кто был бы сейчас авторитетнее и при власти, в стране нет, за исключением генералов, но ты же сам вышиб у них из-под ног землю своим приказом № 1. Я теперь понимаю, как это было верно. С тобой все считаются и уже начинают опасаться. Мы предлагаем тебе помощь своими связями и, если понадобится, то и деньгами.

— Кого вы мне хотите подсунуть?