Добро Пожаловать В Ад
Шрифт:
— Но не на больше, — Якушев сразу выставил условие.
— Никак намечаются значительные перемены?
— Как знать?.. — Он вытянул под столом ноги и мечтательно представил разметавшуюся в постели Вику. — Пути Господни неисповедимы.
— Ладно! — шеф стал предельно деловым. — Вылетай сегодня. Есть возможность с Чкаловского до Моздока, военным бортом. Быстрее и удобнее, но… я бы не советовал.
— А я легких путей не ищу, — встал Якушев. — Забронируйте рейс до Минеральных Вод, а на месте я как-нибудь разберусь.
Лукьянов протянул ему влажную ладонь.
—
— К черту! — рассмеялся Якушев, сплюнул через плечо и трижды постучал по столу.
Вот она, прелесть журналистики — нежданно-негаданно, вопреки собственным планам на ближайшие дни, по первому требованию шефа срываться с места и лететь куда-то к черту на кулички. Прошло то время, когда, получив задание, он ни секунды не раздумывал: работа есть работа. Но теперь в его жизнь вошла Вика, вошла, чтобы остаться в ней и изменить устоявшийся холостяцкий уклад раз и навсегда. И именно сейчас ему как никогда не хотелось уезжать.
«Варанов, — думал он с неприязнью, — папенькин сынок. Так и готов в рай на чужой шее проскочить. Не ногу он вывихнул — задницей почуял, чем с Чечни напахнуло. Вот и решил перестраховаться, пока не поздно».
… Вика уже встала и, запахнутая в халатик, теплая и домашняя, встречала его в прихожей. Приподнявшись на цыпочках, чмокнула его в щеку.
Якушев знал, что под тонким халатиком на ней ничего нет, и это его возбуждало…
— Шеф вызывал?
— Ага…
Он провел ладонью по ее гибкой спине. Вика затрепетала, прикрыла томно большие, небесного цвета глаза, и дыхание ее сделалось прерывистым сладострастным. Пальцы сами собой скользнули под халат, коснулись упругого и горячего, вздрогнувшего от желания бедра. Впившись поцелуем в ее тонкие сочные губы, он поднял девушку на руки и понес в зал…
Они расслабленно лежали на смятой простыне, Якушев курил, разглядывая безукоризненно побеленный потолок.
— Ты надумала? — повернувшись к подруге, спросил он.
Она счастливо кивнула.
— Выйдешь?.. — переспросил он так, будто она могла передумать.
Улыбнувшись, она опустила голову на его грудь, нежно перебирая скрученные волоски.
— Выйду.
— Вика! — восторженно вскричал он, швыряя окурок в пепельницу.
— Еще не успел жениться, а уже голос повышаешь?
Якушев вскочил, с ходу запрыгивая в брюки, застегнул молнию и обернулся с наигранным возмущением:
— Ты еще не одета? Вставай, иначе опоздаем.
— Куда? — удивленно спросила она, но привстала. Сдернув с кровати простыню, обернулась ей.
— Куда, куда?! — передразнил Якушев. — В ЗАГС.
В ЗАГСе пыл жениха остудила служащая — престарелая тетка с равнодушным лицом человека, видавшего за годы работы всякого. На взволнованную реплику Якушева: «Нам бы расписаться!», оторвавшись от очень важной справки, сурово посмотрела сначала на него, потом на кутавшуюся в песцовую шубку Вику. И вынесла приговор:
— У нас жесткая очередность. На ближайшее время все окна заняты.
При
Тетка раскрыла толстый журнал, порылась в нем и предложила:
— Пожалуйста, конец января вас устроит?
— Ждать целый месяц?! — горячо возмутился Якушев, счастье которого напрямую зависело от расположения тетки. — Нам бы поближе…
— Ничем не могу помочь, — ответила та и уткнулась обратно в справку.
Якушев боялся взглянуть на Вику. Губы ее обиженно дрожали, и в глазах блестела подозрительная влага.
— Подожди меня за дверью, хорошо?
Вика кивнула и ушла в коридор.
Якушев статуей вырос над теткиным столом и устремил на жрицу Гименея, профессионально изображавшую крайнюю занятость, преисполненный праведного возмущения взор. Но тетка в жизни была не новичок, и его гипнотическим усилиям не поддавалась.
— Я, кажется, все ясно разъяснила. На январь…
Якушев решился на испытанный прием, достал из кармана дубленки загодя приготовленную стодолларовую банкноту. Положил ее поверх справки.
Трюк сработал. Тетка дрогнула лицом и посмотрела на него уже с интересом. И накрыла деньги страницей.
— Ой! Как я сразу не заметила!.. — удивилась она собственному ротозейству и расцвела июньским тюльпаном. — Есть окно на пятое января. Если вам подойдет, пожалуйста.
«Две недели, — подсчитал Якушев. — Надо шефа известить, а то заменит месяца через полтора».
— Мы согласны.
Неприметным мановением руки, которому позавидовал бы Копперфильд, банкнота исчезла в недрах стола. На теткином лице расплылась заказная учтивость. Подав чистые бланки и взирая на Якушева как на ожившее божество, умиленно пропела:
— Заполните, пожалуйста…
Глава двенадцатая
Получив багаж — спортивную сумку с теплыми вещами, фотопленкой и чистыми видеокассетами, Якушев сдвинул мешающие при ходьбе кофры с камерами и вышел на площадку перед аэропортом. День еще только зарождался, но было достаточно тепло и тихо и немноголюдно. Надувал слабый ветер, шевелил облысевшие ветви высоченных тополей.
Со стоянки к нему подошел, наигрывая ключами, парень в кожаной куртке.
— Куда, командир?
— В Моздок.
Парень задумался, прикидывая в уме расстояние и сумму.
— Четыре сотни.
Якушев сгоряча отказался, в кармане командировочными лежало каких-то два миллиона.
— Смотри! — кисло предупредил парень. — Автобусом туда часов пять пилить, больше потеряешь. Темнеет рано, на каждом блокпосту шмонать станут. Доберешься к завтрашнему дню.
Не зря ли он отказался от предложения Лукьянова лететь бесплатно с Чкаловского аэродрома? Поговаривали, правда, что иногда армейцы часами не выпускали репортеров из самолета, а то и вовсе, подчиняясь чьему-то нелепому приказу, заворачивали назад. Да и шагу потом не давали ступить самостоятельно. Якушев же хотел работать независимо, и быть независимым с самого начала.