Добрые предзнаменования (пер. В.Филиппов)
Шрифт:
Брайан почесал нос.
– Лично мне кажется, без Жирняги Джонсона было бы здорово, – сказал он. – Помните, что он натворил у меня на дне рождения? А досталось мне.
– Ну, не знаю, – заметила Язва. – Я хочу сказать, без этого Жирняги Джонсона и его банды не так интересно. Если подумать. Мы очень неплохо развлеклись с этим Жирнягой Джонсоном и Джонсонитами. А так придется искать другую банду или еще чего.
– А мне кажется, – сказал Уэнслидейл, – что если спросить
Даже Адам был потрясен этими словами. Однако Уэнслидейл стоически продолжал:
– Во всяком случае, клуб пенсионеров точно скажет. И Пикки. И…
– Но мы-то ведь хорошие, – начал Брайан, и осекся. – Ну, ладно, – сказал он. – Но точно подумают, что будет ни фига не так интересно, если ни нас, ни их не будет.
– Нет, – сказал Уэнслидейл. – Я про другое.
– Людям здесь не нужны ни мы, ни Джонсониты, – угрюмо продолжал он, – раз они все время ворчат, что мы катаемся на великах или там досках у них на тротуарах, и что от нас столько шуму, и все такое. Это как тот тип сказал, в учебнике истории: «Чума нам оба ваших дома».
Эта фраза была встречена молчанием.
– Какие дома? – наконец спросил Брайан. – У Джонсонитов что, есть собственный дом?
Обычно такое замечание служило началом бурного обсуждения минут на пять, когда у ЭТИХ было соответствующее настроение, но Адам чувствовал, что сейчас не самое подходящее время.
– Короче, вы все считаете, – подытожил он, самым председательским голосом, – что нет никакого смысла, если Жирные Джонсониты побьют ЭТИХ или наоборот?
– Правильно, – ответила Язва. – Потому что, – добавила она, – если мы их побьем, нам придется стать самим себе смертельными врагами. И тогда будет: я и Адам против Брайана и Уэнсли. – Она выпрямилась. – Всем нужен свой Жирняга Джонсон.
– Угу, – сказал Адам. – Я так и думал. Нет смысла, чтобы кто-нибудь побеждал. Я так и думал.
Он уставился на Бобика, или, возможно, сквозь Бобика.
– Вроде бы так просто, – сказал Уэнслидейл и тоже выпрямился. – И на что здесь могли уйти тысячи лет?
– Это потому что те, кто пытался разобраться, были мужчины, – многозначительно заметила Язва.
– С чего это вдруг тебе понадобилось вставать на чью-то сторону? – прищурился Уэнслидейл.
– Понадобилось, – отрезала Язва. – Каждый должен в чем-нибудь встать на чью-нибудь сторону.
Адам, по всей видимости, определился с решением.
– Да. Только мне кажется, можно еще придумать свою собственную. Идите за великами, – спокойно продолжил он. – Думаю, нам лучше поговорить кое с кем.
Чух-чух-чух-чух-чух-чух-чух. Мотороллер мадам Трейси пыхтел, пробираясь по Крауч-Энд-Хай-стрит. Это было единственное транспортное средство, движущееся по пригородной лондонской улице, забитой неподвижными машинами, такси и красными двухэтажными автобусами.
–
– Очень может быть, – отозвался Азирафель. – Мистер Шедуэлл, если вы не обнимете меня двумя руками, вы упадете. Мой мотороллер не рассчитан на двоих, понимаете?
– На троих, – пробормотал Шедуэлл, одной рукой мертвой хваткой ухватившийся за седло, а в другой сжимавший Громовик.
– Мистер Шедуэлл, я повторять не буду.
– Тогда вам придется остановиться, чтобы я мог поправить свое орудие, – вздохнул Шедуэлл.
Мадам Трейси смущенно хихикнула, но все же свернула к обочине и остановила мотороллер.
Шедуэлл уселся поудобнее, пристроил мушкет, и, глухо ворча, обнял мадам Трейси обеими руками. Громовик оказался между ними, словно дуэнья на свидании.
Они молча ехали под дождем еще десять минут – чух-чух-чух-чух-чух-чух-чух – и мадам Трейси очень аккуратно протискивалась между машинами и автобусами.
Потом она почувствовала, что ее глаза косятся на спидометр. Это довольно глупо, подумала она, потому что он не работает с семьдесят четвертого года, да и до того работал не слишком правильно.
– Дорогая моя, как бы вы оценили нашу скорость? – спросил Азирафель.
– А что?
– Просто мне кажется, что мы добрались бы чуть быстрее, если бы шли пешком.
– Ну, если бы я ехала одна, то полная скорость была бы приблизительно двадцать пять километров в час, но сейчас здесь еще мистер Шедуэлл, так что видимо, примерно…
– Шесть-семь километров в час, – прервала она себя.
– Наверно, так, – согласилась она.
За ее спиной послышалось покашливание, а потом мертвенно-бледный голос спросил:
– Ты не можешь ехать на этой адовой машине помедленнее, женщина?
В дьявольском пантеоне, который, само собой разумеется, Шедуэлл ненавидел всем скопом и со всей силой праведности, особого отвращения удостаивались демоны скорости.
– И в этом случае, – продолжал Азирафель, – мы доберемся до Тэдфилда менее чем за десять часов.
Мадам Трейси ответила не сразу.
– А как далеко этот Тэдфилд, кстати?
– Километров шестьдесят.
– Хмм, – заметила мадам Трейси, которая единственный раз ездила к племяннице в Финчли, километрах в пяти от дома, но с тех пор пользовалась исключительно автобусом, потому что мотороллер стал как-то смешно чихать на обратном пути.
– Так что нам нужна скорость примерно в сто пятнадцать километров, если мы хотим прибыть вовремя, – сказал Азирафель. – Мда. Сержант Шедуэлл! Держитесь как можно крепче.