Добрым словом и пистолетом
Шрифт:
— О планах на камень, — обтекаемо уточнил Белег.
— А, это он мог, — встрял Саэрос, — мне все уши проел фантазиями о том, как обрядится в какую-нибудь невероятную безвкусицу и будет сиять в ней назло целому Белерианду. Ну или какой-то такой посыл, я не очень вслушивался.
— А еще что-то говорил? — спросил Орофер. — Про гномьих мастеров, может?
— Про них-то что?.. Перебирал их по порядку. Я вообще подозреваю, он просто развлекался так. Себя тешил, гномов дразнил.
— По какому порядку? Все мастера произвольно выбраны.
— Да. Никакой последовательности, проверили же, — подтвердил Турин, перечислил: — Не по чину, не по размеру мастерских, даже
— По размеру чего? — предельно серьезно переспросил Саэрос, посмотрел по сторонам. — Он же не только меня этим мучил? Да? Нет?
Вокруг молчали.
— Блеск! Слушайте. Был как-то прием в Магистрате. Несколько лет назад. Не помню когда, по случаю… А, тоже не помню! Благотворительная какая-то история. Полно народу: цеховые главы, всякие достопочтенные ювелиры, оружейники, застройщики, крупные конторщики — все. Наши тоже. Посольские, Элу с Мелиан, я со своими, конечно, даже Маблунг… А ты… Вот тебя как раз не помню: наверное, свинтил куда-то, как обычно. И была на том приеме какая-то лотерея, тоже благотворительная, и Элу в ней вытащил иллюстрированный альбом — что-то типа «Тридцать…» или «Пятьдесят»? «Сто пятьдесят»? Не важно. Сколько-то там «лучших златокузнечных работ сезона». Картинки цветные, описание, полтора слова про мастера. Не то каталог, не то фуфло рекламное — полистать и выбросить. Но поскольку на приеме про Сильмарилл речь, конечно, завели и подхватились фантазировать — что бы с ним такое сделать, а как вправить, а кто взялся бы!.. В общем, Элу вроде как загорелся, альбомчик прибрал и так по порядку мастеров этих из него и озадачивал, — он замолчал, посмотрел по очереди на Белега, на Орофера. — Вы так внимательно сейчас смотрите, как будто я некую удивительную тайну приоткрыл.
— Я впервые про это слышу, — заметил Орофер.
— Я тоже, — добавил Эльмо.
Белег промолчал.
— Ну что я могу сказать: наверное, с вами это обсуждать неинтересно. Что примечательно: мне самому это знать-то было неинтересно, но я почему-то выслушивал. Если спросите, а с кем еще интересно — ну не знаю, с Мелиан? И я не думаю, что он над этим альбомом с карандашом сидел, может, запомнил просто и затолкал куда-то…
— Я правильно уловил: есть вероятность, что таким образом кто-то мог заранее вычислить, когда до какого мастера дойдет очередь?.. — задумался Орофер.
— Если только король не остановился бы раньше… Да и что нам это дает?.. — задумался Турин. — Если бы сами гномы сопоставили, это давно бы всплыло — даже не на допросах, где-нибудь в газетах. Еще несколько месяцев назад. Если не лет…
— Может быть, кто-то и сопоставил, — тихо заметил Эльмо. — Я поговорю с Мелиан и с Лютиэн еще раз. И, полагаю, следует поделиться с Береном?
Берен, как и обещал, начал просматривать показания дворцовых служащих, но дело это прервал и вместе с прибывшими толгаленцами вынужден был присоединиться к Галадону — к переговорам с Магистратом: было похоже, ситуация накаляется. Из эредлуинских королевств шли депеша за депешей с требованиями прекратить произвол и начать совместное расследование, Дориат, в свою очередь, настаивал на полном содействии и предоставлении свободного доступа во все части Квартала. Формально там не было ни своей внутренней полиции, ни каких-то военизированных отрядов, но многие крупные конторы имели внушительную охрану из бывших (а иногда и действующих) армейских. Раньше ни это, ни торговые склады с оружием в пределах самого Квартала никого не тревожили.
— Следует поделиться, — согласился Белег и добавил: — И быть настороже. Всем.
На том закончили. Орофер позвал из
Белег, Турин и Саэрос вышли из зала, и Саэрос кисло посмотрел, поджал губы.
— Моя жопа отчетливо чует: что-то будет. Ничего не понял, что ты затеял, но так и быть — удачи. Запомню тебя, — он махнул ладонью рубяще — словно с головы до пят измерил Белега этим взмахом. — Запомню тебя… Запомню болваном! В плохом костюме.
— Не гони так, — попросил Белег.
Они отъехали от Менегрота на пару лиг, городские окраины уже кончились, а редеющие хутора и селения отпрыгивали от шоссе все дальше. Это шоссе тоже было относительно новым, проложенным специально в стороне от крупных городов. Боковые съезды уводили к ним от больших перекрестков, и первый такой, с каменным указателем на Карас-Аэль, по расчетам должны были проехать минут через сорок. Но уже закрадывались подозрения, что это случится раньше — или никогда.
— А как? — прекрасно все понимая, притворно удивился Турин. — Ты говоришь: не гони!.. А хочешь метнуться одним днем — так мы или едем, или плетемся и меняем планы.
— Не нужно плестись. Мы едем быстро. Но без риска оказаться в кювете.
— Ну и нет такого риска… — хмыкнул Турин, но скорость слегка сбросил.
Нет, водил он отлично. И сейчас мог бы с полным правом заметить, что, если бы не это умение, Белег не дотянул бы не то что до госпиталя — до заставы «Миндеб — Север». Но, конечно, ничего говорить не стал.
Иногда казалось, что он помнит ту дорогу. Провонявший топливом, машинным маслом, кровью и пoтом железный короб безымянного еще уродца-бронемобиля; жара, жуткая тряска и обрывки не фраз даже — слов, смысл которых от него упорно ускользает. Рядом мнилось какое-то движение, плескалось чье-то отчаяние, вроде бы скользили чьи-то пальцы… Как Гвиндор одной рукой справлялся с повязками и санпакетами, да еще на такой скорости, да еще по такой дороге, было отдельным вопросом. Турин потом обмолвился, что на некоторых участках выжимал до пятнадцати лиг в час{?}[75 км/ч], но правдой это быть не могло. Еще менее понятно было, как они уцелели, проскочив райвов двадцать минного поля и остановившись, только когда с заставы начали палить в лобовую броню. После этого случая саперные части на всей Границе попали под тотальную проверку, и по ее итогам некоторые погоны шустро поредели.
Белег не мог себе ответить, были ли истинны эти разрозненные образы у него в памяти или же память сама пыталась восполнить и зарисовать пробелы. Спрашивать прямо он не стал. Это был первый случай в его жизни, когда он по-настоящему угодил в госпиталь, и второй, когда не мог чего-то вспомнить.
— Белег, — позвал Турин, поймав взгляд в зеркале. — Хочу все-таки прояснить. Мы считаем — я говорю «мы», хотя это не совсем так, — что нам нужно проверить версию. Это я понимаю. Не до конца, но допустим…
— Почему «допустим»? Ты не согласен? Ты бы занялся чем-то другим?
Накануне вечером они еще раз подробно все обсудили, сошлись на том, что в городе успешно поработают другие: еще две пары ног не сильно помогут полиции в хождениях по гномьим мастерским; еще две пары глаз не сильно облегчат жизнь разведки в чтении анкет переселенцев и освобожденных пленников. Анкетами сотрудников дворца заняться было необходимо, но… Тут следовало выбирать.
— Да нет, я не про то, — помотал головой Турин, покачал ушами шлема. — Просто неспокойно уезжать. Ощущение, что мы не доедем до Границы, как в городе рванет…