Добрый 2
Шрифт:
— А может, ну его? — миролюбиво предложила Ариэль. — Пусть повоюет. Сам разомнётся. Воины его разомнутся. Устанут — и обратно на болото.
— Хватит придуриваться, — схватил я за руки русалку и заглянул ей прямо в глаза. — Во-первых, я всё слышал. А во-вторых, ну не идёт тебе образ глупой гусыни. Давай возвращай обратно прежнюю Ариэль.
Как показала практика, то, что я взял русалку за две руки, оказалось моим архиверным тактическим ходом. С двумя занятыми руками оплеухи давать неудобно. Тем более если их стискивает сам будущий получатель. Да и ногой при таком тесном контакте
Посверлив меня с минуту взглядом, Ариэль кивком дала понять, что её можно отпускать.
— И что ты предлагаешь? — спросила она, когда её руки оказались на свободе.
— Ты когда-нибудь слышала про Наполеона?
— Нет, а что это?
— Ну, в ответе на твой вопрос — торт. Но сейчас нас интересует не что, а кто. Предлагаю сделку. Ты меня быстренько доставляешь к гургутам, а я по дороге знакомлю тебя с Наполеоном. Идёт?
— Нет.
— Не понял? — удивился я.
— Ты мне здесь и сейчас рассказываешь, что ты будешь говорить Великому вождю, а уже потом я быстренько доставляю тебя к гургутам.
— Значит, компромиссов не будет?
— Не-а, — по-детски мотнула головой русалка.
— Но ты хоть понимаешь, что твоего вождя нужно остановить от этого опрометчивого шага?
— Во-первых, он не мой, — грустно вздохнула Ариэль. — А во-вторых, хочет воевать — пускай идёт воюет. Дяденька взрослый, даже местами старый.
— Какими местами?
— Возрастом, — отрезала русалка.
— А, я понял. Ты так решила ему отомстить. Коварно.
— Он сам так решил. Он всегда всё сам решает. И никогда никого не слушает. И тебя не послушает.
— А давай проверим.
— Нет, — отрезала Ариэль.
— А что сделать, чтобы было «да»?
— А поцелуй меня.
— Ты сейчас серьёзно?
— Что, не нравлюсь?
— Но почему же… очень даже…
— Тогда целуй.
— Но ты же…
— Что? Невеста вождя, да?
— Да.
— Мёртвая невеста. Для него мёртвая. Целуй. И тогда глазом не успеешь моргнуть — будешь обниматься со своим любимым вождём. Или что вы там обычно делаете?
— Чаще всего выпиваем, — пробурчал я.
— Вот и будете пьянствовать. А по пьяному делу потом пойдёте вместе крошить варов и гелов.
— Или они нас, — всё так же озадаченно пробурчал я.
— Никаких «или», — отрезала русалка. — Замени это слово на «конечно».
— Слушай, зачем тебе всё это?
— Что? Поцелуй?
Я молча кивнул в знак согласия.
— Считай это моим женским капризом.
— Давно я не был чьим-то женским капризом. Давай.
Ариэль молча закрыла глаза, приподняла подбородок и немножко потянулась в мою сторону. Чуть-чуть. Совсем капельку.
Ухмыльнувшись про себя, я осторожно чмокнул её в самый краешек губ. Буквально одно касание. Мимолётное и неуловимое.
— Ещё, — выдохнула Ариэль.
Хорошо. Я повторил всё то же самое, только в другой краешек губ.
— Ещё, — в выдохе Ариэль появились рычащие нотки.
Ну ладно. Будет тебе ещё и уже не в краешки. Только мимолётную неуловимость я, пожалуй, оставлю.
Аккуратно, не закрывая глаз, я тихонечко прикоснулся к губам русалки, и в это время её сильные руки обхватили мою голову и буквально вжали мои губы в свои.
«А целоваться она не умеет», — проскочила у меня последняя мысль. Последняя, потому что дальше у меня мыслей просто не было. Страсть, буквально потоками извергающаяся из Ариэль, накрыла меня этим водопадом. Утопила. И не дала не единого шанса на всплытие. А я ведь сопротивлялся. Но всё было тщетно.
В себя пришёл я уже на гургутском берегу. Один. Как я сюда попал, было непонятно. Точнее, понятно, но я этого не помнил. Я вообще ничего не помнил. Только жаркие губы Ариэль.
Жаркие?
Ага, это сейчас меня удивляют такие тонкости. Жаркие губы у духа, да ещё и водного. Тогда у меня даже мысли не возникало по этому поводу. А вообще, что же было? Куда завело нас всё это? Точнее, куда меня затащили? И что за чёртова привычка — стирать память?! Болотная тогда, водная — сейчас. Может, у них, этих Н2Охнутых бзик такой? Вот у самки богомола свой — пообедай партнёром. А у этих свой — сотри память. Но ведь это тогда получается, что всё было? Да ладно! Нет. Дружеским поцелуем и ограничимся. Ну, почти дружеским. Всё, а потом мне не хватило воздуха. Я потерял сознание. Ариэль бессознательного меня притащила сюда. Девушка скромная, невинная, ужаснулась от своего лёгкого проявления страсти и от стыда скрылась подальше — прибирать растрёпанные чувства. И неважно, что мне не нужен воздух для дыхания. Это только под водой. Там у меня жабры работают. Не скажу где. Сам не знаю. Но работают. А тут было на воздухе. Поэтому всё. Есть стройная теория, её и придерживаемся. Поцелуй. Потеря сознания. Гургуцкий берег. Залившаяся краской смущения русалка.
Я счастлив и хватит!
Пора спасать Великого.
И как я ему в глаза буду смотреть?
Но с другой стороны, я ведь спасаю ещё и гургутов. А поэтому Великий потерпит ради благополучия своего народа, моего неуверенного взгляда. И потом, тяжело только первые две секунды.
Подбодрив себя, я встал и попёрся в деревню. Твёрдая походка с высоко поднятой головой пока ещё не получалась. И тут две секунды не работали.
Глава 18
Деревня гургутов напоминала муравейник, в который случайно присел отдохнуть медведь. По каким-то нелепым стечениям обстоятельств он ничего не порушил, зато кипишу навёл на сто лет вперёд. Всё вокруг шумело, суетливо бегало и создавало полную картину беспорядочного хаоса. Хотя нет, хаос самый что ни на есть упорядоченный: прямо с первого взгляда было видно, что гургуты готовились к войне. Вот к бабке не ходи, а сама идея военного похода витала в воздухе. И дело даже не в чрезмерном бряцанье многочисленного оружия. Хотя и это тоже. В глазах всех гургутов светился священный огонь войны. Озарённые им мужчины, уже готовы были пасть на поле боя героями. Огонь в женских глазах символизировал покорность к вдовьей доле. Дети же просто светились счастьем. Они всегда светятся счастьем, по любому поводу.