Добрый ангел смерти
Шрифт:
– Хорошо.
– До встречи, – произнес Олег Борисович и положил трубку.
Я вернулся к Петру.
За окном светило солнце. До встречи с Олегом Борисовичем оставалось сорок минут. Снова оставив Гулю вместе с Галей, – Петр вышел куда-то по своим делам – я поехал на встречу.
Олег Борисович подъехал к могиле патриарха на темно-синем «БМВ». Не без труда он выбрался из машины, потом, наклонившись к открытой двери, сказал что-то шоферу и направился ко мне.
На нем был элегантный серый костюм, который каким-то таинственным
– Ну как доехали? – спросил он, кивнув в знак приветствия.
– Хорошо, спасибо.
– Пойдемте, присядем на солнышке, – он жестом показал на открытую дверь в монастырь-заповедник;
Мы уселись на свободной скамейке. Он положил дипломат на колени и скрестил руки на груди.
Я осмотрелся. На территории заповедника несколько молодых мамаш катали коляски с детьми. Через скамейку от нас сидела парочка пенсионеров. У входа в собор без дела стоял фотограф, обвешанный аппаратурой. Рядом с ним на треноге висел стенд с образцами фотографий.
– У вас пакет или сумка есть? – спросил Олег Борисович, обернувшись ко мне.
– Нет.
– Да? – удивился он. – А вы что, деньги в карманах понесете? Хотя вам, тут, конечно, недалеко.
– Деньги? – переспросил я.
– Ну да, я же сказал вам в Коломые. Олег Борисович смотрел на меня с улыбкой и, казалось, получал удовольствие от моего недоумения.
– Скажите, – снова заговорил он. – А кроме палатки, газеты и фотоаппарата вы там ничего не находили?
– Нет.
– Ну ладно, здесь, – он хлопнул ладонью по лежавшему на коленях дипломату, – десять тысяч долларов… Пять тысяч за фотоаппарат и пленку, три тысячи за то, что больше никто, кроме вас и вашей жены, не будет знать об этой пленке.
– А две тысячи? – спросил я озадаченно.
– А две тысячи – это часть другой суммы, аванс, так сказать… – Олег Борисович приоткрыл дипломат, наклонив голову, заглянул внутрь и снова прихлопнул его крышку.
– Вас, наверно, интересует, почему вы получаете так много денег?
Я кивнул.
Олег Борисович достал из внутреннего кармана пиджака конверт. В конверте лежали только три отпечатка той старой пленки, те самые, на которые первым обратил внимание покойный фотограф Витя.
– Вот это – Иван Роговой, – Олег Борисович придавил указательным пальцем на фотографии с сидевшим на песке пленником первого мужчину слева. – Сейчас – депутат Российской Думы, этот, он перевел палец на второго стоявшего. – Зампред акционерного общества «Саха-Алмаз-экспорт», третий – сейчас в руководстве КГБ Белоруссии… Тот, что справа, был директором Московского «Стройинвестбанка», два года назад пропал без вести.
– Там был еще один, – сказал я. – На других фотоснимках.
– Да, да, – кивнул Олег Борисович. – Про того пока ничего не известно.
– А это кто? –
– Это мой брат, майор Науменко, – голос Олега Борисовича задрожал. – Когда-нибудь я расскажу подробнее, а сейчас мне пора.
– Майор Науменко? – переспросил я. – Но ведь его похоронили рядом с могилой дервиша! То есть, значит, это не его похоронили… Он здесь? – Я показал взглядом на фотографию с песчаной могилой.
– Нет, он там. Здесь, – Олег Борисович посмотрел на ту же фотографию, – никого нет. Могилку насыпали шутки ради. Баловались… А майора на шхуне доставили на Мангышлак. Остается узнать, что произошло там.
Я вдруг понял, что история, расказанная полковником Тараненко, не совпадает с историей, которую рассказывают эти снимки.
– Подождите, – сказал я Олегу Борисовичу. – Но если он шел туда, чтобы узнать что-то о материальных проявлениях духа, то зачем ему следить за шхуной?
Олег Борисович ответил на мой вопрос немым удрученным взглядом. Тяжело вздохнул.
– Нельзя смешивать духовные поиски с оперативной работой, – произнес он после минутной паузы. – Или одно, или другое. Или смерть…
Он раскрыл дипломат, вытащил оттуда коричневый бумажный пакет и передал мне.
– Не потеряйте, – сказал он, пытаясь улыбнуться. Мы шли к выходу из заповедника. Сейчас он сядет в темно-синий «БМВ» и уедет. А так хотелось бы задать ему еще пару вопросов. И, конечно, услышать ответы.
Я покосился на него. Он это заметил. Мы уже подходили к машине.
– А где сейчас полковник Тараненко? – спросил я негромко.
Олег Борисович, удивленный вопросом, приподнял брови.
– Думаю, что в Одессе, в санатории имени Чкалова, – сказал он. – Отдыхает… Ну всего доброго! Возьмите мою визитку. Если что – звоните!
– А когда я могу перебраться домой? – поинтересовался я.
– Завтра после обеда, – ответил он.
Проводив машину взглядом, я посмотрел на аккуратный прямоугольничек плотной бумаги. Прочитал: "НАУМЕНКО ОЛЕГ БОРИСОВИЧ, директор совместного украинско-казахского предприятия «КАРАКУМ лтд».
Озадаченный, я пошел напрямик через площадь к своему дому, помахивая в такт шагам коричневым бумажным пакетом. Постоял пару минут перед входом в парадное. Оставались сутки и я снова буду жить у себя дома.
Глава 76
На следующий день, собрав свои вещи и вежливо отказавшись от помощи Петра, мы поймали частника и за троячку доехали до Софиевской площади.
Внутри у меня все бурлило от радости. Я почему-то думал, что Гуля в этот момент испытывает за меня настоящую гордость.
Поднявшись на третий этаж, мы опустили вещи на пол. Я достал из карманчика рюкзака ключ, вставил его в замочную скважину и тут мое внимание отвлекла какая-то плакетка, привешенная слева от двери. Сделав шаг влево, я прочитал латунную вывеску и у меня отвисла челюсть.