Добрый мир
Шрифт:
Коля не выходил, а просачивался сквозь дверь, в носках и с сапогами в
правой руке. По лестнице кто-то поднимался. Ему показалось, что это были
шаги Андрея. Он взлетел на два пролета вверх. Почти одновременно
хлопнули две двери. Легкие шаги понесли кого-то вниз.
И затем по лестнице прогрохотал камнепад Колиных башмаков.
Такси он поймал уже далеко от дома Вострецовых. Десять минут
марш-броска слегка развеяли его воспаленную голову; мир и вещи вокруг
воспринимались
остановил — света в окнах все равно не было.
— На Кирова,— коротко попросил Коля водителя.
Водителю такси, стриженному под «бокс» пятидесятилетнему человеку,
наверное, передалось внутреннее напряжение его пассажира. Он, слегка
нагнув большую круглую голову, вел машину настолько точно и мастерски,
что, несмотря на постоянное превышение рекомендуемой для «зеленой
волны» скорости, они раз за разом выходили на «зеленый». Он дважды не
остановил голосующим попутчикам.
— Окошко закрой, просифонит,— заботливо подсказал он Коле на
Ленинградском
проспекте, видя, как тот вытирает платком лоб.
Коля закрыл. Минут через пять он показал, где нужно остановиться.
Поблагодарив шофера и рассчитавшись, он вошел в калитку
Марининой усадьбы. По двору гулял ветер. На бельевой проволоке
кувыркалось и стукалось друг о дружку замороженное белье. Еще не доходя
до крыльца, он услышал в доме детские голоса: звонкий Анечкин смех и
воинственные возгласы Алешки. «По местам стоять!» — сказал себе Коля.
Он остановился на крыльце, сделал несколько тренировочных вдохов,
литров на семь каждый, и вошел в дом.
— А вот и папка пришел,— натянуто улыбаясь, сказала Люся
Алешке.— Беги скорей!
Коля не помнил, случались ли раньше в его жизни такие дни —
короткие, наполненные светом обновления дни-праздники, где, казалось,
каждое мгновение имело свой тайный смысл, даже время ожидания: вот летят
минута за минутой, он ждет свою жену — а ему все кажется, что время его
пролетает не напрасно и нужно успеть что-то понять за эти минуты, что-то
очень важное для себя. Что же нужно было понять?
Он ничего не рассказывал Янкевичу о своих делах, но, наверное, все,
что с ним произошло, было написано у него на лице.
— Знающие люди говорят,— многозначительно сказал однажды его
приятель,— что нет в жизни лучшего брака, чем брак на собственной жене.
— Как это? — не понял его Коля.
— А вот так: развестись — и снова жениться. Примерно через годик.
Но можно и через три дня!
Коля смеялся. Знающие люди знали все. Сам он только
знал. Что с ним случилось? Что это было за наваждение? Он знал,
чувствовал, что жить, как раньше, уже не сможет. Нужно было или
всплывать, или... А как всплывать? Куда? Что нужно было менять: работу,
место жительства? Самого себя? А как менять? Кому это удавалось? Кто
вообще живет лучше и праведнее? Кто «борется», как говорит Янкевич? И с
кем? Или с чем?
7
Идеальным временем для начала Новой жизни подавляющее
большинство соотечественников — во всех наших пределах, от Балтики до
Тихого океана,— считает Новый год, дни рождения и понедельники. Это
касается как простейших затей,— например, бросания курить,— так и вещей
более фундаментальных. Ждать Нового года у Коли не было времени.
Понедельника — не было сил. Новая жизнь начиналась для него в ночь с
пятницы на субботу. В третьем часу ночи он бесшумно вышел из спальни в
кухню и там сел закладывать первый камень своей Новой жизни. По его
мнению, этим камнем должно было стать письмо на Смоленскую атомную
станцию.
Коля был действительно неглупым человеком и понимал, что в наших
просторах вопрос строительства Другой жизни легко может быть перенесен
из плоскости временной в плоскость пространственную. Он мог бы
вспомнить, что еще в давние времена бедный и раздавленный нуждой раб с
Вологодчины, например, двигаясь в Сибирь, всего за несколько месяцев
обретал Новую жизнь и Нового себя, на глазах перерождаясь из жалкого раба
в колониста и пионера. Так и в новейшее время, усталый или запутавшийся
человек может по-русски махнуть на все рукой, послать всех подальше и
смотаться на Сахалин, в поисках другой жизни и лучшего себя. Это, видимо,
сидит в каждом из нас; не случайно многие серьезные историки придавали
большое значение географическому фактору в истории родного Отечества.
Коля решил испытать счастья на Смоленщине.
«Уважаемая Дирекция Станции,— писал он ночью за кухонным
столом.— Я лаборант-дефектоскопист высокой квалификации. Узнав, что в
атомной энергетике нужны люди моей специальности, я решил обратиться к
Вам с просьбой принять меня на работу по вышеуказанной специальности.
Если Вы располагаете возможностью и желанием меня принять, то самым
существенным вопросом, по-видимому, будет вопрос с жильем. Так вот, для
меня это не самый важный вопрос...»
Коля остановился и с неудовольствием подумал, что писанина его