Добыча хищника

Романова Елена

– Тебе бы стоило знать, – передразнила я, – что в моем мире серьги носят мужчины с нетрадиционной сексуальной ориентацией.

– Не проецируй на меня гнилую философию своего мира.

– Забавно это слышать от того, кто считает себя создателем всего сущего. Разве на вас не лежит ответственность за то, кем мы стали?

Он взглянул на меня заинтересованно. Его прожигающий взгляд замер на моих губах, а затем спустился вниз, будто он был способен улавливать биение крови в моем теле.

– Именно так, Эля, – вдруг сказал он. – Поэтому

сейчас мы здесь.

– Но вы бы могли помочь нам. Дать нам технологии и…

– Думаешь, мы не пробовали делать все это раньше? – он снова бросил взгляд на дорогу: – Сколько раз, по-твоему, умирала и возрождалась ваши цивилизация? Сколько еще планет мы заселили? Сколько уничтожили?

– Не знаю, – честно призналась я, леденея от мысли, что поводом для нашего истребления стали мы сами.

– Это ирахор, Эля. Это и есть наш выбор. Сейчас он такой.

– Не смей оправдывать этим наше убийство! – все-таки не сдержалась я. – Кем бы мы ни были, вы не смеете причинять нам так много боли! Геля никому не сделала ничего плохого!

– Ты слишком примитивна, чтобы понимать.

– Ты просто… мудак, вот и все. Тебе это нравится! Ты сказал, что вы здесь ради удовольствия!

– Не отрицаю.

– Катись к черту! – и я снова отвернулась, прижалась лбом к холодному стеклу, вглядываясь в густую звездную ночь.

Я накричала на высшее существо из другого мира, которое грозилось попробовать мою кровь. Где была моя голова? Разве теперь чужак не будет особо пристрастен, воплощая в жизнь все свои смелые фантазии по моему умерщвлению?

– Символы на моей руке означают принадлежность к верхней ступени, – спокойно сообщил мне чужак, и я прислушалась и не двигалась, боясь спугнуть его проявлением своей заинтересованности. – Они обозначают также мое имя, суть и единение с Халаром.

– Решил поделиться этим, потому что все-равно убьешь? – не поворачиваясь, поинтересовалась я.

– И сделаю это медленно, если еще раз назовешь меня мудаком, – ответил он. – Мое имя Тайгет Касар.

– Мне все-равно.

Он, конечно, знал, что я солгала.

Я сейчас только тем и занималась, что повторяла это имя про себя, потому что оно застряло в моем мозгу, точно назойливая заноза. Я коснулась подушечками пальцев его метки на щеке. Профессор Севастьянов говорил, что скихр полностью перестраивает организм жертвы, подготавливая ее для слияния. Я помню, как Гелю трясло в машине, как она кусала губы, стойко претерпевая мучения. Со мной ведь случится тоже самое…

– Почему ты спросил тогда, на базе, знаю ли я имя того, кто меня преследует?

– Ни один из нас не скажет тебе свое имя просто так. Зная имя, ты могла позвать его.

Я обернулась, изумленно вглядываясь в лицо чужака.

– То есть, он бы меня услышал?

– Да.

– Я лучше умру, ясно? И твое имя мне тоже не нужно. Я не собираюсь произносить его!

Кажется, чужак был иного мнения.

– На твоем месте я бы не бросался такими

громкими заявлениями, – сверкнув янтарными глазами, сказал он.

Глядя на него, я презирала саму себя. Испытывала ли я большее чувство вины, нежели то, которое поселилось в моем сердце, когда я раз за разом, едва бросая на это существо взгляд, признавала его красивым. Мне нравился и его голос, и запах, и дурацкая уверенность. И в то же время я ненавидела все это, понимая, как и любой разумный человек, что чертова метка заставляет мои гормоны тоннами выбрасываться в кровь.

Взглянув через лобовое стекло на дорогу, я заметила далекий свет прожекторов. Неужели в Климовске было убежище? И мы направляемся прямиком к нему?

Я перевела взгляд на чужака, который самодовольно произнес:

– Ты совершенно не умеешь контролировать эмоции, Эля. Стоит ли напоминать, что я чувствую их?

– Я знаю.

– Прекрасно.

– Стоит ли напоминать, что это происходит против моей воли? – снова принялась его передразнивать.

Я ходила по грани, с каждым разом нависая над пропастью все сильнее. Мне казалось, что этим безрассудством я оправдываю то странное влечение, которое пробуждалось во мне вопреки собственной воле.

Мы стремительно приближались к посту и ярким световым источникам, расставленным по периметру.

– Кажется, тебе нужен бензин, – преспокойно сообщил чужак.

Большая загадка – зачем. Я почти покойник.

Не доезжая пятна света, мой мучитель остановил машину.

– Заправь полный бак, – сказал он. – Я пока немного развеюсь.

– Что?

Я впервые увидела, как он исчезает.

Как и всякий чужак, он умел делать это за мгновение. Когда он сказал «развеюсь», я и подумать не могла, что он действительно развеется в воздухе.

***

Меня остановила автоматная очередь – эхо тревожным гулом прокатилось по окрестностям и погибло где-то за горизонтом. Я тотчас остановилась, бросая под ноги пустую канистру, которую тащила в сторону военного блокпоста… вернее, она выпала у меня из рук, глухо ухнув пустым нутром.

Яркий свет прожекторов ударил мне в глаза. Я вскинула вверх обе ладони.

Конечно, я могла предположить, что мне будут не рады. Иметь метку, это почти то же, что и быть прокаженной.

– На землю! – раздался хриплый мужской оклик.

Не успела я добровольно исполнить этот приказ, меня сбили с ног, укладывая на асфальт.

– У нее метка! – Некто схватил меня за волосы и резко дернул, принуждая выгнуть шею: – Черт…

Вся эта ситуация, клянусь, развивалась в вакууме. Не могло это произойти в мире, где человечество сплотилось против общего врага. Не поверю, что эти люди, с которыми мы совместно варились в дьявольском котле, обошлись со мной так грубо.

– Мне просто нужен бензин, – постаралась объяснить я.

Возникла заминка. Я услышала шорох одеревеневшей на ветру военной куртки и звук расстегивающейся молнии.