Дочь «Делателя королей» (ЛП)
Шрифт:
— Эдуард знает? — голос Джорджа теряет свое бахвальство и звучит как-то скучно. — Ты сказал, что «вы знаете». Что знает Эдуард? Что ты ему наговорил обо мне?
— Конечно, он знает. Предположим, что он знает все. Сделает ли он что-нибудь? Нет, не сделает. Что сделал бы я на его месте? Не колебался бы ни минуты. Потому что у меня нет терпения сносить скрытую вражду, и я предпочитаю ударить быстро и внезапно. Но Эдуард любит тебя, как только может любить брат, и у него больше терпения, чем я смогу собрать за всю жизнь. Но, брат мой, придя сюда, ты не сообщил мне ничего нового; я всегда помню, что ты был предателем раньше и можешь
— Я пришел сюда не для этого. Только сказать…
Я снова слышу скрип стула, кто-то вскакивает на ноги, а затем звучит возмущенный голос Ричарда:
— Что здесь написано? Прочитай вслух! Что это означает?
Мне не надо открывать дверь, чтобы увидеть, я знаю, что Ричард указывает на свой девиз, вырезанный на массивной дубовой доске над камином.
— Ради Бога!
— Loyalty — my essence, — цитирует Ричард. — Верность — моя суть. Тебе этого не понять, но я посвятил мое сердце и душу моему брату, когда он стал королем. Я верю в идеалы рыцарства и я верю в то, что король является представителем Бога на земле, моя честь связана с ними обоими. Не тебе разубеждать меня. Ты и понятия не имеешь о чести и достоинстве.
— Я всего лишь говорю, — в голосе Джорджа появляются скулящие нотки, — Что если законность брака короля и королевы вызывает сомнения, то, возможно, мы должны разделить королевство — как мы с тобой разделили наследство Невиллов — и править все вместе. Он отдал тебе Север и позволил управлять им почти единолично. Почему он точно так же не может отдать мне Мидлендс, а себе оставить юг? Принц Эдуард уже получил Уэльс. Разве это не было бы справедливо?
За дверью становится тихо. Я знаю, как соблазнительна для Ричарда мысль стать единоличным правителем Севера. Я делаю маленький шаг к двери. Я молю Бога, чтобы он не поддался искушению, сказал «нет» своему брату и остался верен королю; чтобы он не привлек гнев короля на наши головы.
— Ты хочешь разделить королевство, которое он завоевал в честной борьбе, — Ричард решает говорить без обиняков. — Он завоевал всю Англию в тяжелой битве с оружием в руках, с моей и даже с твоей помощью. Но он не разделит ее. Он не уничтожит наследство своего сына.
— Я удивлен тем, как ты защищаешь сына Элизабет Вудвилл, — вкрадчиво говорит Джордж. — Ты стоишь за людей, которые вытеснили тебя из сердца твоего брата. Ты был его самым близким и любимым другом, но теперь она отодвинула тебя на последнее место после ее брата, святого Антония, ее простолюдинов-сыновей Томаса и Ричарда, которые шляются вместе с ним по всем публичным домам Лондона. Оказывается, ты предан ублюдку Вудвиллов. Надо же, какой ты любящий дядя.
— Я защищаю своего брата, — отвечает Ричард. — Я ничего не говорю о семье Риверсов. Мой брат женился на женщине по собственному выбору. Она не нуждается в моей защите, но я всегда буду стоять за своего брата. Всегда.
— Ты не можешь быть преданным ей, — категорически заявляет Джордж. — Просто не можешь.
Я слышу, как мой молодой муж вздыхает, он действительно не может быть на ее стороне.
— Мы поговорим с тобой потом, — наконец говорит Джордж. — Позже, не сейчас. Когда мальчишка Вудвиллов захочет занять трон. Вот тогда и поговорим. Когда бастард из Графтона захочет занять престол Англии и принять корону нашего брата, которую мы завоевали для него и нашего Дома, а не для Риверсов — придет время нам поговорить обо всем этом. Я знаю, что ты
Я слышу, как он поворачивается на каблуках и идет к двери, и делаю шаг назад к эркеру. Когда они откроют дверь, я оглянусь с удивленным видом, как будто совсем не ожидала обнаружить их здесь. Джордж едва кивает мне и направляется к лестнице, а Ричард стоит в дверях и задумчиво смотрит ему вслед.
Глава 6
Замок Миддлхэм, Йоркшир, июль 1474
Ричард держит свое слово, и хотя мы с матерью живем под одной крышей, я никогда не вижу ее. Ее покои расположены в северо-западной башне, недалеко от караульни для удобства охранников, и выходят окнами на соломенные крыши и каменные фронтоны маленьких домов Миддлхэма, в то время как наши комнаты находятся в высокой главной башне с круговым обзором, словно в орлином гнезде. Мы в сопровождении нашей охраны и друзей приезжаем и уезжаем в Лондон, Йорк, Шериф Хаттон, замок Барнард, а она остается все в тех же комнатах, изо дня в день наблюдая, как лучи восходящего солнца проникают в одно и то же окно, падают на стену а потом отступают перед вечерними тенями.
Я приказываю, чтобы наш сын Эдуард никогда не выходил на прогулку на ту часть стены, где его может увидеть его бабушка. Я не желаю, чтобы у них осталось что-то общее. Это внук, о котором мечтал мой отец, и он носит королевскую фамилию. Сейчас он далеко отстоит от престола, но я хочу, чтобы он получил образование и воспитание, достойное короля — как хотел мой отец, как должна была желать моя мать. Но она предубеждена против меня, и она прокляла мой брак, так что я не позволю ей бросить ни одного взгляда на моего прекрасного сына. Она будет мертва для него, как я стала мертва для нее.
В середине лета она просит разрешения увидеть нас с Ричардом одновременно. Сообщение приносит ее старшая фрейлина, и Ричард смотрит на меня, как бы спрашивая, не хочу ли я отказаться.
— Мы должны увидеть ее, — неловко говорю я. — А вдруг она больна?
— Тогда она должна послать за врачом, а не за тобой, — отвечает он. — Она знает, что может потребовать врача даже из Лондона, если пожелает. Она знает, что я не скуплюсь на ее содержание.
Я поворачиваюсь к леди Уорф.
— Чего она хочет?
Она качает головой.
— Она сказала только, что хочет видеть вас, — говорит она. — Вас обоих.
— Пригласите ее к нам, — разрешает Ричард.
Мы сидим в высоких креслах, почти тронах, в главном зале замка Миддлхэм и не поднимаемся, когда мама входит в двери, хотя она останавливается, словно ожидая, что я встану на колени ради ее благословения. Она оглядывается, как будто собирается оценить, какие изменения произошли в ее доме, и приподнимает бровь, не одобряя наши гобелены.
Ричард щелкает пальцами слуге.
— Поставь стул для графини, — говорит он.
Мама садится перед нами, и я замечаю скованность ее движений. Она стареет, может быть, она больна. Если она захочет жить с Изабель в замке Уорик, может быть, мы сможем отпустить ее? Я жду, когда она заговорит, я почти надеюсь услышать, как она попросит отвезти ее в Лондон для поправки здоровья, и что она будет жить со старшей дочерью.
— Речь пойдет о документе, — говорит она Ричарду.
Он кивает.