Дочь княжеская. Книга 1

Чернышева Наталья Сергеевна

Христина опустила голову, когда единорог подошёл поближе. Сейчас проедет мимо по своим княжьим делам, и ощущение запредельной жути рассеется. И можно будет вздохнуть с облегчением. И подумать, стоит ли продолжать ссору с Младой или же воспользоваться случаем и не продолжать…

Но мимо князь не проехал.

Христина видела, как замерли копыта единорога, прямо перед глазами. От зверя пахнуло не лошадиным потом, как можно было бы ожидать, а ветром и травами. Горьковатый аромат свежесорванной полыни…

— Подними голову, дитя.

Голос — глубокий и звучный, властный, хотя приказ по возможности постарались смягчить. Христинка

подняла голову. Невозможно было не поднять, понимаете ли.

Глаза у князя оказались серыми. Тёмно-серыми, как грозовая туча. Но в них не было злобы, только усталая мудрость и что-то ещё… жалость?

— Как твоё имя?

— Христина…

— Хрийзтема? — изумился князь.

Совершенно искреннее изумление. Брови — домиком, любопытство во взгляде, даже вперёд подался, чтобы рассмотреть внимательнее.

Христина вспомнила слова учителя Несмеяна. Вот он, шанс!

— Я из другого мира. Я здесь случайно. Я не хотела… Вы вернёте меня обратно?

— Как с князем говоришь… — пихнула её в бок Млада.

Но Младе жестом велели молчать. И она заткнулась тут же.

— Не обижают тебя здесь?

Христина метнула взгляд на напарницу. Вот когда утопить бы её! Всё как есть рассказать. Но язык присох к нёбу, и правильно присох. Конечно, только княжеское это и дело — разбирать свару между двумя мусорщиками! И потому Христина просто мотнула головой. Мол нет, не обижают, спасибо за заботу.

Князь кивнул. Потом кинул что-то — просверк синего огня, тонкий звон… Христина поймала, порадовалась, что вовремя перехватила, не уронила.

И больше его светлость ничего не сказал. Коснулся рукой шеи единорога и тот тронулся дальше неспешным, кошачьим каким-то шагом. Уздечки у него не было, и поводьев не было. Странный зверь, очень такой… интересный. Смотрел, как человек. Может быть, он тоже разумен?

Они ушли, и оставленное ими громадное впечатление запредельной силы рассеялось. Христина раскрыла ладонь, стала смотреть на княжеский подарок. Золотая цепочка с подвешенным к ней тонким треугольником, в центре треугольника — синий камень…

— Он тебе раслин дал, и вместе с ним статус, — удивлённо сказала Млада. — Надо же. С чего бы…

— Не знаю, — отозвалась Христина, вспоминая глаза князя. — Пожалел?

— Камень разжалобить проще! — присвистнула Млада. — Нет… что-то он к тебе имеет в виду, помяни моё слово. Плохо…

— Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев и барская любовь? — усмехнулась Христинка, цитата сама вспомнилась.

— Что? — не поняла Млада.

— Ничего, — вздохнула Христинка. — 'Горе от ума'… А что всех так удивляет моё имя? Вот, и князь ваш тоже…

— Браниславну старшую так зовут, — пояснила Млада. — А она тяжело болеет, не встаёт с постели уже двадцатый год. У нас детям её имя стараются не давать, чтобы не накликать. Ты сейчас на всём Сиреневом Берегу не найдёшь ни одной Хрийзтемы младше двадцати лет… Да надень его, что смотришь. Надень и не снимай. Надо будет тебе нож подобрать… Хотя с таким раслином тебе и огнебой носить можно. Знаешь, — Млада помялась, а потом всё же сказала — Я думала, ты просто треплешься. Некоторые дурни любят пыль в глаза пускать, я, мол, из другого, не имперского, мира, попал случайно… Ходят, кривляются, разыгрывают всякие дурацкие шуточки, прикидываются память потерявшими. Терпеть таких ненавижу. А ты, получается, настоящая….

Настоящая.

Христинка — нет, Хрийзтема! — закусила губу, чтобы не разреветься.

Надежды

на князя не было никакой. Он не сказал 'верну тебя домой'. Он просто раслин и вместе с ним статус кинул с барского плеча, лови, мол, и радуйся, что я добрый сегодня. Мог ведь испепелить, да левой пятке моей не захотелось что-то.

— Пошли, — Млада хлопнула напарницу по плечу. — Работа стоит…

Глава 4. Мальграш

Цифирь давалась нелегко. Шутка ли, с первого класса вдолблено, что десяток есть десять, а не эта чёртова пятидвешь! Таблица умножения вообще чудовая. Пятью пять двадцать пять, пятью восемь — сорок, помните? Ага, счас. Пятью пять — это семнадцать, пятью восемь — тридцать четыре. И шестью шесть нифига не тридцать шесть, а — двадцать. Поглядеть бы ещё на этих загадочных моревичей, у которых на четыре конечности — восемнадцать пальцев. По факту восемнадцать. В местной системе счисления — десять. Что же это существа такие, если у них на руках и ногах по четыре с половиной пальца? Да, и вот вам ещё один камушек в корзину когнитивного диссонанса: десять разделить на четыре будет четыре с половиной…

Впрочем, главное усвоить было несложно: работа в Службе Уборки позволит купить какую-никакую одежду недорогого класса (а ещё же надо подумать о зиме!), но на учёбу накопить не даст. Что делать дальше, Хрийз себе не представляла. Более доходная работа предполагала наличие аттестата хоть какой-нибудь школы, а чтобы получить аттестат — нужно учиться и за учение платить. Потому что пятьсот семь златников по факту — это lсемьсот двадцать семь в привычном счёте больших, толстых золотых пластинок, а за рабочую смену в Службе Уборки даже одной такой не заплатили. А ведь специализация будет стоить куда дороже…

С зелёным солнцем Хрийз примирилась. Никуда от него не денешься, пришлось привыкнуть. Привыкнуть к тощему кошельку оказалось куда труднее. Это дома, в родном мире, можно было зайти в торговый центр и, не особо заморачиваясь, купить себе брючки модного бренда, топ, купальник последней коллекции, пару сумочек, одну кожаную, другую плетёную, вечернее платье… А здесь приходилось думать, что выбрать. Вечернее платье, чтобы повесить его потом на стену и ждать следующего праздника, или повседневную одежду, в которой будешь ходить чем дольше, тем лучше — просто потому, что не известно, когда сумеешь позволить себе купить второй комплект!

Слушая собственные мысли, Хрийз удивлялась сама себе: откуда у неё взялись такие практичные рассуждения. Нет, там, дома, даже краешком сознания они пройти не могли. Там были мама и папа, пусть в постоянных разъездах, пусть они давно уже вместе не жили, а в Геленджик наведывались по очереди, чтобы друг друга лишний раз не встречать… но они были. И была бабушка. И Стефан. Были те, кто не дал бы пропасть в любом случае; их поддержка даже не оговаривалась, она просто была. А здесь… Здесь не было никого. Совсем никого. И потому мозги заработали с приличным креном в сторону меркантильного жлобства. Шляпка из светлого материала, напоминающего шёлк, к примеру, была очень хороша, и купить её безумно хотелось — вместе с сумочкой, совершенно обалденным зонтиком и украшениями в том же стиле, но желание было отброшено почти сразу же: на что осенью одеваться станешь? Сэкономь, накопи на хорошую тёплую обувь…