Дочь княжеская. Книга 4
Шрифт:
— Поцелуешь? — с лихой весёлостью спросил раненый.
— Нет! — наотрез отказалась Хрийз.
— Так и знал. Умная, красивая и не моя.
— Мы сейчас сдохнем, — сказала Хрийз. — Нас сейчас сожрут!
— Потому и спросил, — снова огонь, и падающие вокруг с глухим со стуком гнилые кости. — За «отложенное возмездие»… прости… Ты умрёшь на третьи сутки, княжна. От этого удара нет спасения…
— Я умру раньше, — Хрийз ничуть не
Девушка сжала рукоять ножа. Какой он стал удобный, растворяется после удара, чтобы вновь собраться уже в ладони. Непроявленный клинок, ха. А ведь пригодились тренировки-то. Как после них рука дрожала, а сейчас, гляди-ка, почти не дрожит.
— Прости, — младший Рахсим передвинулся ближе. — Я… дорого бы дал за то, чтобы прожить этот день иначе…
— Как прекрасно, — отозвалась Хрийз, вновь отправляя клинок в очередную кoстомару. — Я тоже!
— Прости, — ещё раз повторил он. — Я временами осознавал… всё.
— Продул поединок? — хмыкнула Хрийз.
Разговор приносил странное успокоение. Мир вокруг рушился, сЧай, Лилар, Сихар и старший Рахсим сражались за свои жизни и жизни раненых, даже Дахар умудрялась рвать в клочья проникающих под щит тварей. А они, Хрийз и младший Рахсим, словно ещё внутри одного кокона оказались. И было так важно… разговаривать. Просто разговаривать, пока ещё было у них время.
— Продул? — непонимающе поднял брови Девнарш.
— Проиграл!
— ?… да. Проиграл…
Видно, вспоминать было не слишком приятно. Как кто-то явился и согнул в бараний рог принца крови, высшего мага к тому же. Заставил прыгать по своей команде. И теперь этому кому-то можно перервать глотку, контроль ослаб, да только кто же даст.
Магия часто срывает крышу на теме всемогущества. Трудно верить в карающее божество, когда покарать можешь сам — хоть огнём, хоть водой, хоть землёй засыпать или по воздуху развеять. Сжечь Светом, удушить Тьмой, утопить в Сумраке. Всё это ты можешь прекрасно сделать сам, особенно если будешь учиться, тренировать себя и развивать свой дар. В таких условиях от простого «я могу» всего один шаг до «я могу всё». И шаг второй — до «ворочу, что хочу, и никто мне в том не указ. Останови меня, если сможешь!»
— Пальцы из задницы у тебя выросли, светлость, — кривясь, выругался младший Рахсим. — Смотри, как надо, горе.
Но пока он показывал, как надо правильно складывать пальцы на рукояти ножа, к нему сзади подполз разрыватель и впился в ногу, кровь брызнула веером. Хрийз завизжала и начала бить ножом проклятую тварь, и продолжала кромсать её даже после того, как чудовище замерло, не подавая больше признаков жизни.
Всё вокруг как-то недобро стихло. Будто повернули рубильник, и дурное кино резко встало на паузу. Костомары замерли, подёргиваясь. Потекли, расплетаясь, распадаясь вислыми лохмами кривые и косые узлы плетения чужой, чуждой для Третьего мира магии.
В пещеру вступил Канч сТруви.
Вот так, внезапно, обыденно,
Все смотрели на него — одни с надеждой, другой с бешеной злобой.
— Ну, вот, — мрачно выговорил сТруви. — Стоит только старому, дохлому, гнилому трупу прикорнуть в своей могилке, отдыхая от трудов праведных, и на тебе, начинается в деревне утро. Подождали бы, что ли, пока я высплюсь…
Все, даже лТопи, выслушали эту тираду с полным изумлением.
— Я б тогда добрый был, — проникновенно объяснил сТруви, — А так — извините. Я не выспался. Кто-нибудь объяснит, за что мне это наказание?
Он что, серьёзно?! Тут вообще-то смертельная битва идёт! А сТруви всем бойцам на голубом глазу заявляет: «меня разбудили какие-то сволочи, и эти поганые сволочи, на минуточку, — вы… Всех порву, один останусь»
Все молчали. Лишь слегка шевелились, поскрипывая костями, придавленные невидимым грузом костомары. Им бы приказ довыполнить, да никак, держит воля незваного гостя, истинного Проводника Смерти…
— Чтоб ты сдох второй раз, упырь! — искренне пожелал вампиру лТопи, приходя в себя. — Как ты вылез из своей ямы?!
сТруви медленно перевёл на него взгляд.
— С трудом, — признался он. — Но оно того стоило, не находишь?
Ответом ему была сплошная брань, ни одного нормального слова.
— Мой лучший ученик, — грустно сказал на это сТруви, сокрушённо качая головой. — Моя гордость, моя надежда. И самая моя большая неудача. Вот что власть с неокрепшей душой сотворить может. И я, дурак старый, упустил такую гнильцу в твоей душе. А ведь она там была! С самого начала. Я тебе шанс дал, а ты им как воспользовался? Тьфу!
— Да пошёл ты со своей моралью в! — бешено выразился лТопи.
сТруви ничего не сделал, просто стоял, просто смотрел. Но как-то так стоял и так смотрел, что костомары одна за другой переползали к нему и к нему за спину, и там упокаивались, рассыпаясь на мелкие косточки, а сеть чужой злой ворожбы продолжила рваться, ни к чему не успевая прилипнуть.
— А! — вскрикнул Лае, заслоняясь рукой, и вдруг завыл, падая на колени — А-а-а-а!
Хрийз всхлипнула, подползла к сЧаю, ткнулась лицом ему в колено. Тот склонился над нею, подхватил на руки…
— Не смотри, ша доми. Не смотри…
Но это веки можно было закрыть и не смотреть глазами. Магическое зрение осталось при княжне, у неё и раньше выключать его по желанию не всегда получалось, а уж теперь…
Теперь она видела, чувствовала, воспринимала всем телом, как сплетённая свернувшим с ума Лае смертоносная сеть стягивается вокруг своего же создателя. Стягивается, скручивается, впивается в его ауру острыми крючьями. Всё, что приготовлял для других, теперь сполна получал сам.