Дочь огня

Икрами Джалол

— Вот спасибо вам, Эшон-джан, да сохранит вас аллах, да пошлет он здоровье вашему достопочтенному родителю, чтобы могли и мы, ничтожные, благоденствовать под их сенью. Вот ведь, оказывается, что…

— Вы когда-нибудь видели газету «Бухараи шариф»? — спросил Эшон-джан, которому захотелось еще больше блеснуть своей осведомленностью.

Да что вы, бог с вами! — всплеснула руками Мухаррама. — Кто я ткни, чтобы читать газеты! — На этот раз ее изумление было неподдельным. Она не умела ни читать, ни писать и, конечно, никогда в жизни

не видела газет.

— Эту газету джадиды печатают в Кагане, но Шульга сказал, что и ее скоро прикроют.

— Как так прикроют?

— Очень просто. Позовут их главного в российское агентство, прикажут, чтобы газета больше не выходила, — вот и все. Потому что эта газета тоже развращает людей.

— Ну и времена настали! — вздохнула Мухаррама. — Жили мы раньше и без газет, и без школ, и без джадидов, и, слава богу, ничего с нами не случалось… Ох, грехи!

— Ну, сестрица, чем я еще могу вам служить? — нетерпеливо перебил ее Эшон-джан.

— Спасибо, теперь душа моя спокойна, — ответила Мухаррама. — Вы подождите здесь, а я сейчас пойду и приведу вам вашу мечту.

Неподалеку от того места, где через некоторое время и в самом деле произошло свидание Эшон-джана с Магфират, встретилась другая парочка. Привлекательный смуглый юноша, взобравшись на груду камней и глины, разговаривал, перегнувшись через стену, со своей возлюбленной. На нем был цветастый сатиновый халат и парчовая бухарская тюбетейка. Девушка, стоя на могильном камне, смотрела на него блестящими глазами. Это была Мумина, младшая дочь ткача Гуломали. Любовь молодых людей была чиста и целомудренна, как они сами; они держались за руки, смотрели друг другу в глаза, млея от счастья, забыв обо всем на свете.

— Я вчера поднялась на крышу, но тебя почему-то в мастерской не было, — говорила девушка.

— А меня мастер послал на базар.

Я купил там кое-что и для тебя. Показать? — Юноша вытащил из кармана серебряное ожерелье и подал девушке.

В это время из-за могилы вышла Магфират и, заметив влюбленных, закричала:

— Эй вы, бесстыдники! Это еще что такое? Стыда и совести у вас нету. Нашли тоже место для свидания. Постыдились бы в сокровенном месте!

Юноша так растерялся, что свалился со своего возвышения. Девушка попыталась убежать, но Магфират вцепилась ей в руку.

— Постой, постой, — проговорила она, вглядываясь в девушку, — твое лицо мне, кажется, знакомо… Да ты не дочь ли моего соседа, ткача адраса?

Девушка резко вырвала руку и, выпрямившись, спросила:

— А вам-то что?

— Ах ты, бесстыжая, чтоб глаза у тебя вылезли! И не стыдно ей еще на людей смотреть! — завопила Магфират.

— Пусть лучше твои глаза вылезут! — крикнула девушка и снова бросилась бежать. Но Магфират успела схватить ее за кончик взметнувшейся косы. От боли девушка громко вскрикнула и схватилась за волосы. На крик сбежались женщины.

Среди них оказалась Фируза. Она тоже приехала на гулянье и была одета по-праздничному —

платье из нового ситца, на голове красная бархатная тюбетейка, на ногах — кожаные туфельки. Увидев Магфират, вцепившуюся в какую-то девушку, она бросилась на нее: ненависть к этой женщине никогда не угасала в Фирузе. Ведь это была та самая Магфират, которая десять лет назад чуть не зарезала ее, до сих пор остались на теле Фирузы шрамы от ее ножа. Все эти годы Фируза мечтала встретиться лицом к лицу со своей обидчицей. И вот эта минута наступила.

Вырвав девушку из рук Магфират, Фируза сильным ударом свалила женщину на землю. Магфират поднялась и, визжа, бросилась к ней. Но крепкие руки Фирузы снова толкнули ее на землю. Магфират вскочила, готовая задушить обидчицу. Но тут вмешались подоспевшие женщины, в первую очередь — Мухаррама Гарч. Она встала прямо перед ней, своим тучным телом заслоняя Фирузу.

Через плечо Мухаррамы Магфират кричала Фирузе:

— Проклятая тварь, грязная девка, ты чего заступаешься за нее? Кто тебе дал на это право?

— У, ядовитая змея, прошло твое время, когда ты распускала кулаки да пила нашу кровь! — кипела Фируза.

— Больно ты тут размахалась! Ты свои кулаки матери да любовникам показывай. А мы тебе здесь не служанки, — заступилась за Фирузу одна из женщин.

Это была мать Мумины. Она только что подоспела и не знала, из-за чего разгорелся спор.

— Твоя дочь потаскуха, понимаешь, грязная потаскуха! — крикнула ей Магфират. — В этом святом месте…

— Ты бы сначала на себя посмотрела, бесстыжая, — перебила ее другая женщина. — Кто стоял сейчас там за деревьями с каким-то мужчиной в чалме? Да это не я одна видела, слава богу, и другие видели!

— Ах ты врунья бесстыжая! — закричала Магфират, но ее перебили женщины. Теперь они кричали все разом, что Магфират сама виновата, сама оскверняет сокровенное место, а на других сваливает.

Но у Магфират нашлись защитники, и больше всех старалась Мушар-рафа, тоже прибежавшая на шум.

Видя, что скандал разгорается не на шутку, Мухаррама Гарч отвела Магфират и Мушаррафу в сторону и стала их уговаривать: зачем им связываться с простыми женщинами, пусть делают что хотят, не надо расстраивать себя напрасно.

Магфират немного успокоилась и, сев, начала подводить усмой брови, а Мухаррама взяла дойру и звонко и весело запела.

Фируза с женой ткача, Муминой и несколькими бедными женщинами ушли. Около родника Айюб они уселись в кружок.

— Прямо не знаю, что и делать, — жаловалась Фирузе мать Мумины, — целый месяц противная девчонка мучила меня с этим гуляньем, говорила, что ей хочется повеселиться с подругами, не знала я, что этот проклятый джигит…

— Ничего, не огорчайтесь, — успокаивала ее Фируза, — ну поговорила ваша дочка через стенку со своим соседом, ничего страшного не случилось. Знали бы вы, что тут госпожа Магфират вытворяет, у вас бы волосы поднялись дыбом.