Дочь похитительницы снов (Хроники Эльрика из Мельнибонэ - 5, Книга 3)
Шрифт:
Алое облако издало удовлетворенный рык и тоже исчезло. Остались только мы с Эльриком, мчащиеся в непроглядной тьме по направлению к Мо-Оурии, и Гейнор со своими приспешниками, преследующий нас по пятам, жаждущий нашей крови.
Мы держались той "дороги", которую проложили Десять Сыновей, заставляли коней перепрыгивать через поваленные колонны; огибали на всем скаку груды щебня. Я знал наверняка, что животные слепы, но их поступь была столь уверенной, что казалось, будто зрение у них орлиное. Быть может, за годы под землей эта порода лошадей позаимствовала кое-что у летучих мышей? Было бы здорово, если б у них
Мое внимание привлекло нечто белое впереди. Приглядевшись, я увидел, что по "дороге" мчится белый заяц. И не куда-нибудь, а по направлению к башням Мо-Оурии. Казалось бы, вывод напрашивался сам собой, но я почему-то отказывался верить в очевидное. Сказал себе, что, должно быть, заяц снова отыскал нас, что он бежал за нами от самого Танелорна, где его безуспешно пытались изловить рыцари Миггеи.
Эльрик ухмыльнулся и сдавил коленями бока своего коня. Мне подумалось, что он хочет поймать зайца, но потом я понял, что мелнибонэец правит за зверьком как за путеводной звездой.
А позади скакал Гейнор, вопивший, точно разъяренная обезьяна, из-под своего диковинного шлема; плащ развевался у него за плечами, мечом он размахивал, будто знаменем и все подгонял, подгонял своего коня, чьи красные глаза слепо пялились во мрак. За Гейнором летели остатки его эсэсовского отряда, причем Клостерхейм единственный из всех сидел в седле как неживой, не выказывая и намека на эмоции. Краем глаза я перехватил его мрачный, саркастический взгляд: он по-своему наслаждался постигшей начальника неудачей.
– Торопись!– крикнул Эльрик.– У нас много дел.
Он оглянулся на Гейнора и расхохотался.
Пожалуй, впервые за все время нашего знакомства я подумал, что он вовсе не безумен. По крайней мере, не в том смысле, в каком принято говорить о безумии. Дочь считала его гением, возможно, ставила отца выше всех прочих колдунов. И, наверное, была права. Он отличался безудержной храбростью, которая в любом другом человеке воспринималась бы как сумасбродство. Но он - он повелевал стихиями, неподвластными никому из смертных. Более того, его союзы с духами, как мне довелось убедиться, были освящены многими столетиями, минувшими со времени их заключения, и закреплены кровью, пролитой его предками на заре мироздания.
По натуре, несмотря на свои волчьи повадки, Эльрик отнюдь не был хищником. И в этом он коренным образом, насколько я успел узнать, отличался от своих сородичей. Быть может, потому мы трое и встретились, что все были изгоями среди своего народа...
– Глупец!– крикнул Эльрик, осаживая коня и подпуская Гейнора ближе.– Ты думал, я позволю чародею-самоучке вторгнуться в Серые Жилы? Я Эльрик, последний император Мелнибонэ, и я поставлю тебя на место, зарвавшийся мальчишка! Все, что ты успел украсть, я отберу у тебя! Все, что ты разрушил, будет восстановлено! Все твои победы обернутся поражениями!
– А я Гейнор, - заорал в ответ мой кузен, - и мне подчиняются владыки Порядка и Хаоса! Тебе меня не одолеть!
– Тебя обманули!– весело откликнулся Эльрик.– Называй себя как хочешь, сути это не изменит. До сих пор тебе везло, но твое везение скоро закончится!
Эльрик повернулся к Гейнору спиной и послал лошадь галопом. Я, по правде сказать, думал, что отстану, но моя лошадка оказалась на удивление резвой и выносливой.
Мы слышали за спиной стук копыт и голоса. Мы видели факелы гейноровского отряда. Они почти настигли нас. Хватит ли у Эльрика сил, чтобы справиться со столькими противниками? Насчет себя я не питал иллюзий - меня убьют на месте или, в лучшем случае, возьмут в плен.
Впереди возникло слабое, едва различимое свечение. А позади раздавались голоса и гремели копыта. Внезапно шум за спиной сделался тише, намного тише, а свечение стало ярче. Мы скакали по туннелю, пробитому, должны быть, в толще скал речным потоком, и путь нам указывал быстроногий белый заяц. Потолок туннеля, от которого отражался свет, казался полупрозрачным, дымчатым, как перламутр.
Гейнора совсем не стало слышно.
Мы что, куда-то свернули? Я вдруг сообразил, что Эльрик - или белый заяц и не собирался сразу возвращаться в Мо-Оурию.
Мельнибонэец зажег свой факел. Я последовал его примеру и огляделся. Мы находились в тупике.
Туннель уводил вниз, в просторную пещеру, по всей видимости, населенную когда-то человеческими существами: грязные лохмотья и старая посуда на полу. Похоже, здесь обитало целое племя. Все говорило о нежданно обрушившейся катастрофе.
Впрочем, Эльрика нисколько не интересовали прежние обитатели пещеры. Он поднял факел выше, осмотрел пещеру, удовлетворенно кивнул и спешился.
Я услышал шорох за спиной, обернулся - и увидел Оуну, опиравшуюся на лук как на посох. Я не стал спрашивать, какая магия привела ее сюда и какие чары она использовала, чтобы привести сюда нас. Решил, что спрашивать не стоит, если я должен что-либо знать - мне скажут.
Воткнув факел в отверстие в стене - явно проделанное для этой цели, Эльрик жестом велел мне слезть с коня и идти за ним к горловине туннеля. Очевидно, хотел удостовериться, что Гейнор потерял наш след. Мы двигались очень осторожно, ожидая, что вот-вот наткнемся на преследователей, но так никого и не встретили. Снаружи было темным-темно. Я услышал, что Эльрик принюхивается. Потом он дернул меня за рукав: мол, пошли.
Не видно было ни зги, но Эльрик шагал уверенно, полагаясь на слух и обоняние. Меня вновь потрясло, насколько мы все-таки разные. Он - мелнибонэец, его чувства гораздо острее моих.
Когда он полностью убедился в том, что, не заподозрив подвоха, Гейнор проскакал мимо, Эльрик повел меня обратно к туннелю. Мы спустились в пещеру, где Оуна уже развела костер и разложила еду из труговского кошеля.
Мы перекусили. Эльрик отсел в сторонку, нахмурился, о чем-то задумался; всем своим видом он давал понять, что его не следует беспокоить. Мы с Оуной перебросились парой фраз. Девушка сказала, что мы не просто прячемся: эта пещера - идеальное место для заклинания, которое необходимо сотворить. А отец - она искоса поглядела на Эльрика и понизила голос - очень устал и не известно, сколько еще сможет продержаться. Сделать же нужно многое.