Дочь предателя

Фад Диана

— Я позабочусь о том, чтобы Рита не теряла надежду, — глухо отвечаю Тимофею Сергеевичу, хотя, как это сделать, не представляю. Я сам разрушил жизнь своей жены, сам все погубил.

— Поддержка и любовь, вот что сейчас нужно твоей жене, — хлопает меня по плечу врач, собираясь уходить.

— Я могу остаться с ней? — спрашиваю его.

— Можешь, Маргарита Владимировна скорее всего проспит всю ночь, мы ввели успокоительное. Когда проснется, ей приятно будет видеть близкого человека, — соглашается врач и уходит, коротко кивнув.

— Это вряд ли, — ворчу я, направляясь в палату, где медсестра еще заканчивает какие-то процедуры.

Скоро уходит и она, а я сажусь на стул около высокой больничной

кровати, на которой лежит Рита. Смотрю на ее бледное лицо, длинные ресницы, что отбрасывают тень на впалые щеки. Мне кажется за эти три дня Рита похудела еще больше или только кажется. Беру в свои теплые руки, маленькую ладошку Риты, отмечая, что она уже не такая горячая, как раньше.

— Что мне сделать, чтобы ты поправилась? Скажи? — разговариваю я ней, словно Рита меня слышит, просто не может ответить, — Как найти чудо-лекарство, чтобы ушла эта проклятая болезнь из тебя? Я перед тобой виноват, сильно виноват, Рита. Я только сейчас начинаю понимать, каким подонком был. У меня словно отрава какая в крови была, не видел ничего, кроме одной цели. Я же не убийца, никогда не хотел смерти твоих родителей, а получается, убил, двоих убил и возможно, тебя. Меня нельзя простить, знаю, но я так хочу, чтобы то, что сейчас зреет во мне, стало чем-то большим. Я странно себя чувствую, Рита, никогда во мне не было этой мягкости и нежности, которая просто сжигает меня, опаляя словно оголенные нервы. Меня плавит изнутри, когда я вижу Дашку, а когда моя дочь плачет, ломает так, будто кости в крошку. Это так больно, когда дочка плачет, я будто кровью истекаю. Это злит и в то же время удивляет. Значит, во мне есть что-то, кроме жестокости и злости? Может я не совсем еще пропал как человек? С меня словно кожу содрали и так выпустили в новый для меня мир, который вдруг оказался наполнен чем-то, что я еле могу выносить. Я честно тебе скажу, напуган этим, но понимаю, что теперь живу, а не существую. Я живу твоим миром Рита, живу смехом нашей дочери, ее голосом, мне вас не хватает. Я даже не знаю, как это, быть с вами. Не знаю, как ты могла бы улыбаться мне, смотреть на меня без презрения и ненависти. И мне вдруг захотелось все это узнать, примерить к себе, как это, когда тебя любят, когда любишь ты. Не ожидал, что снова увижу тебя и торкнет так, как идиота последнего, я даже не понял, что это. Неужели, ты меня так, любила тогда? Это и есть любовь? Если да, то простить ты не сможешь, нет. Такую боль, что я тебе принес, пережить было невозможно, я убил и тебя, Рита, да. Я чертов, мудак.

Какое-то время тихо сижу, сжав руку Риты в своих руках и склонив голову, закрыл лицо. Потом вспоминаю о маме с дочерью, нужно им позвонить, успокоить. Кидаю взгляд на Риту, слышу ее спокойное тихое дыхание, она просто спит, уже без болезненных стонов и тяжелых вздохов. Отхожу к окну палаты, набирая маму:

— Артем, ну что там? — отзывается она, после первого гудка, будто держала телефон в руках.

— Рита спит, ей дали снотворное, температура упала, — отчитываюсь я, — Как Даша?

— Вот только уснула, никак не хотела засыпать, все плакала, за маму переживала, — всхлипнув произносит мать.

— Ты сама выпей что-нибудь, чтобы успокоиться, — волнуюсь теперь и за мать.

— Выпью, но не знаю, смогу уснуть.

— Мама, тебе сейчас нужно быть сильной, Даша скорее всего останется на твоем попечении. Я уеду с Ритой, как только решится вопрос с клиникой, — принимаю решение сразу и плевать мне на мой бизнес, работу. Надеюсь, Рита согласится на мою помощь, даже если придется терпеть мое присутствие. Больше ее сопровождать некому.

— Конечно, Артем, не переживай, я справлюсь. Главное, чтобы Даша быстрее привыкла ко мне, мы с ней вроде неплохо ладим.

— Да, нужно подготовить дочку, что Рита и я уедем надолго, подумай, что можно

сказать Дашке. Только про то, какая болезнь не говори, просто простуда. Рита просила не сообщать.

— Не буду, сомневаюсь, что Даша знает, что это такое, но дети сейчас такие развитые, даже я с вашим интернетом так не управляюсь, как внучка, — смеется тихо мама, а я тоже чуть улыбаюсь, — Ты останешься там, в больнице?

— Да, хочу быть рядом, когда Рита проснется.

— Ох, сын, натворил ты такого, да и я виновата, глупая. Не думала, что мои слова так повлияют на тебя. Мы оба перед Ритой виноваты, если бы не я, ничего бы не было, — снова начинает всхлипывать мама.

— Перестань, даже думать об этом не смей. Все, что я сделал, только моя вина, не твоя, — сержусь на мать, придумала тоже, — Это я больной на всю голову, раз столько лет вынашивал свою месть и ее осуществил. Только я.

Глава 45. Двадцать с лишним лет назад...

— Коля, зачем ты едешь в эту командировку на Урал? — пыталась отговорить мужа, завязывая галстук на его шее, — Тебя не будет целую неделю, а у Артема соревнования.

— Натка, там проблемы с поставками, а еще я хотел завод один посмотреть по бетону, ты же знаешь, — Коля морщился, но стоически терпит мое нытье. Я не любила, когда он уезжает.

— Пусть Агафонов едет, — гнула я свою линию.

— Сергей останется здесь, вместо меня.

— Зачем тебе этот завод? У нас все есть, не нужны нам твои деньги, — обиженно надула я губы.

За эти пятнадцать лет, что мы женаты, Коля, впрочем, как и Смирнов резко поднялись на строительстве. Разделили фирму лишь номинально, оставаясь владельцами акций почти поровну. У нас и у Смирновых огромные дома и квартиры, личные водители, курорты по три раза в год, частные врачи. Володька женился на моей подруге Маше и у них, неожиданно, получился крепкий брак. Маша немного не от мира сего, витает где-то в облаках, Володя нагулялся по молодости и теперь жену носил на руках, только что пылинки не сдувал с нее. Бриллианты, шубы, косметологи — все было, как она и привыкла с детства.

Встречались мы все реже, у каждого дети, работа, школы, садики. Нашему сыну скоро пятнадцать, Маша никак не могла забеременеть, но четыре года назад родила прелестную девочку. Правда я ее еще не видела, Смирнов теперь обосновался еще и в политике, они уехали в центр, а мы пока здесь, уезжать не собираемся. Не виделись с друзьями уже лет пять, так получилось. Все в бизнесе, даже встретиться не получалось или уже не было желания. Каждый сидит в своем гнезде, только с близкими. У Смирновых светская жизнь кипит, даже в газетах видела пару раз, а мы тут тихо, скромно, хотя мы тоже миллионеры и не в рублях.

Агафонов работает с Колей, и я наотрез отказалась, видеть Сергея в своем доме. Рассказала тогда все Коле, на следующий день после свадьбы, так муж только посмеялся:

— Серега? Да брось, у него мозги, конечно, набекрень, но направлены куда нужно. Он мозг нашего дела, такие идеи выдает, что мы с Вовкой только удивляемся. Именно, Серый, нас приведет к богатству, вот увидишь, — говорил Коля.

— Страшный он какой-то и эти его угрозы, — волновалась я.

— Забудь, перебесится, — отмахнулся тогда муж.

Я проводила мужа в командировку на Урал, потом у меня была запись в салон, в субботу намечался небольшой прием, хотела привести в порядок руки и ноги. Вечером с тренировки вернулся Темка, и заглянул ко мне в комнату, где я читала книгу.

— Мам, папа, когда приедет? — встал в дверях, долговязый, с непослушными вихрами на голове,

— Он только уехал, сказал через неделю.

— Значит на мои соревнования опять не попадет? — обиженно протянул сын, а я усмехнулась:

— У него много дел, на последних он был.