Дочь профессора
Шрифт:
— Нет, конечно, — сказал Элан, — потому что его царство не от мира сего, в то время как революция — это очень даже от мира сего.
— Но могли бы вы, — спросил Генри, — могли бы вы сейчас взять винтовку и убить кого-нибудь? Ведь именно с этого все и начинается?
— Да, — сказал Элан, — да. Я могу взять сейчас винтовку и с чистой совестью застрелить, к примеру, Линдона Джонсона.
Генри покачал головой.
— А я могу, — сказал Дэнни.
— Ну, так почему ж ты этого не делаешь? — насмешливо спросил Майк.
—
— А ты как, Джулиус? — спросил Элан.
— Что ж, — сказал Джулиус, — я бы, пожалуй, застрелил Линдона Джонсона… но не собираюсь этого делать. — Он рассмеялся.
— А почему нет? — спросил Элан.
— Ну, прежде всего потому, что мне это не сошло бы с рук.
— Сошло бы, — сказал Элан, — если все хорошо продумать.
— Я бы застрелил Уоллеса, — сказал Сэм. — Если бы он появился в этих дверях и у меня была бы в руках винтовка, я бы застрелил его.
— И это ничего бы не изменило, — сказал Генри. — Вы не можете убить предрассудки, убивая человека, который является их носителем.
— Нет, — сказал Элан, — но мы можем подать пример.
— Пример — кому?
— Тем, кто страдает от его убеждений и действий. Почему Джонсон сам лично должен быть огражден от опасной войны, на которую он посылает других? Только потому, что он президент?
— Вы не можете положить конец войне, убив Джонсона.
— Вероятно, нет. Но это может поднять дух тех, кто сражается против нас, и послужит уроком тем, кто так бездумно ввязал нас в эту войну, — заставит их понять, что есть люди, которые считают их преступниками, и им не избежать личной ответственности за свои дела.
Это прозвучало с большой силой, и Генри опустил голову, словно не найдя ответа. И тут Кейт подняла руку.
— Извините, профессор, — сказала она, — мне бы не хотелось никому мешать, но, к сожалению, я должна уйти.
Генри посмотрел на часы и увидел, что время семинара давно истекло.
— Хорошо, — сказал он, — мы продолжим этот разговор на следующем занятии.
7
В этот вечер, вернувшись домой, Генри застал Луизу в гостиной. «Привет!» сказали они друг другу, и Луиза стала смотреть, как отец наливает джин в большой бокал, чтобы приготовить себе свой первый мартини.
— А ты не хочешь? — спросил он.
— Нет, благодарю, — сказала она так ядовито, что Генри должен был бы страдальчески поморщиться, однако он и глазом не моргнул. Добавив в шейкер обычную дозу вермута, он потряс его и наполнил бокал. Потом прошел в другой конец гостиной, сел в кресло и углубился в «Нью-Йорк ревью оф букс», словно был один в комнате.
А у Луизы книги при себе не было, она скучала и ждала, что у нее с отцом произойдет какое-нибудь драматическое объяснение. В расчете на это она неожиданно заявила:
—
— Прекрасно, — сказал Генри, не поднимая головы. — А где мама?
— Она отправилась к Кларкам.
Генри кивнул.
— Она тревожится за Лаури, — продолжала Луиза.
— Почему?
— Я не знаю. Лаури не было дома целый день, но это еще ничего не значит. Однако мама находит, что Лаура вела себя как-то странно в последнее время и стала часто отлучаться из дому, а миссис Кларк тем временем считала, что Эдди, наоборот, пропадает у нас.
— Где же они в таком случае? — спросил Генри.
— Никому не известно. Мама отправилась к Кларкам, думает что-нибудь разузнать там.
Генри продолжал читать журнал.
— Впрочем, мне кажется, я догадываюсь, где она может быть, — сказала Луиза, делая еще одну попытку возбудить любопытство отца.
— Где же?
— Понимаешь, тут есть один парень, который преподает в Бостонском университете, его зовут Тони. И живет он где-то в Бостоне. По-моему, они бывают у него.
— Как они с ним познакомились? — спросил Генри.
Луиза пожала плечами, чего Генри не мог видеть, так как снова принялся за чтение, однако он, по-видимому, и не ждал ответа и вопроса не повторил.
Увидав, что разговора с отцом не получается, Луиза встала и вышла из комнаты. Постояв немного в холле, она направилась в кухню. Ей опять захотелось затопать ногами — это желание овладевало ею уже не первый день; а теперь… теперь еще вдобавок ко всему… вдобавок ко всему… это снисходительное безразличие со стороны отца… Прямо хоть снова выбрасывайся из окна!
Вся беда в том, сказала она себе, что у нее нет настоящих друзей в Кембридже. Те из ее школьных подруг, которые еще не разлетелись в разные стороны, жили теперь совсем другой жизнью… Вернее, это она жила теперь другой жизнью. Дэнни стал нестерпимо серьезен. По-видимому, ей надо завести себе новых друзей — может быть, даже через Лаури и ее приятелей — похоже, это довольно лихая компания. Лицо Джулиуса всплыло вдруг в памяти, и она скрипнула зубами при воспоминании о своем унижении.
Отворилась наружная дверь, и в кухню вошла Лилиан. Лицо у нее осунулось и приняло злое выражение от обуревавшей ее тревоги.
— Ну что, разыскали их? — спросила Луиза,
— Нет. Кларки не знают, где они могут быть и куда все время ходят.
— Ты зря так тревожишься, мама, — сказала Луиза. — В наше время пятнадцатилетние считаются уже вполне взрослыми.
Лилиан принялась чистить овощи к обеду.
— Я не сомневаюсь, что Лаура вернется домой, — сказала она, — но все же она ведет себя как-то странно. Появляется и исчезает словно привидение, не сказав никому ни слова. И в такую погоду, как сейчас, ходит все в одном и том же ситцевом платьишке, без плаща. Хоть бы вязаную кофточку накинула.