Дочь профессора
Шрифт:
— Она просто на взводе, вот и все. Когда человек на взводе, он не замечает холода.
— Что это значит «на взводе»?
— Будто ты не знаешь. Марихуана.
Лилиан фыркнула.
— Лучше бы вы не баловались такими вещами, — сказала она.
— Это совершенно безвредно, мама, поверь мне. Алкоголь и сигареты куда опаснее.
— Да, так говорят, — сказала Лилиан. — Во всяком случае, я надеюсь, что она не испробовала чего-нибудь похуже.
Луиза задумалась — ей пришла в голову какая-то мысль.
— Послушай, — сказала она
И, не дожидаясь ответа, она вышла из дому и села в «фольксваген». Она проехала по набережной и по Мемориал-драйв, потом свернула на Массачусетскую магистраль, бросив монетку в автоматический шлагбаум. Проехав около двух миль, она переправилась у Пруденшиал-сентр на другую сторону, в Южный Бостон, и остановила автомобиль перед домом на Уоррен-авеню: когда-то Лаура, указав на этот дом, сказала ей, что здесь живет ее приятель Тони.
Слабый лиловатый свет струился из окон первого этажа. Луиза поднялась на крыльцо и позвонила у парадного входа. Ожидая, пока ей отворят, она глядела на облупившуюся коричневую дверь и прислушивалась к монотонным звукам музыки. Однако дверь все не отворяли, и она позвонила вторично, а потом, заглянув в окно первого этажа, увидела брошенный на пол матрац и перевернутый вверх ногами чайный столик — знакомую картину.
На секунду ей стало нe по себе — не из-за тех, кого она могла встретить в этом доме, — она побаивалась обитателей окружающих трущоб. Одетая как состоятельная американка, она опасалась, как бы ее здесь не ограбили. Но в эту минуту дверь отворилась, и она увидела перед собой мужчину средних лет с серым лицом и пушистыми рыжеватыми волосами.
— Здесь живет Тони? — спросила Луиза.
Брови мужчины полезли вверх, выражая недоумение: почему он должен отвечать на ее вопрос?
— Я Луиза — сестра Лауры.
— Угу, — произнес мужчина. — Входите. — Он посторонился, давая ей пройти, словно контролер, которому предъявили билет или членскую карточку. — Она наверху, — сказал он. — И прибавил: — Набралась.
— Чего? — спросила Луиза.
— ЛСД, — сказал Тони.
Луиза кивнула. Сама она никогда еще не прибегала к этому наркотику, но ей вспомнился Джесон, и на мгновение ее охватило непривычное для нее чувство тревоги за другого человека.
Она поднималась по узенькой лесенке; весь дом, казалось, пропах ладаном и марихуаной. Особенно тяжелым был воздух в комнате на втором этаже, в которую Луиза, следуя за Тони, заглянула в поисках сестры. В комнате было человек пять-шесть — кто стоял, кто сидел, и в тусклом лиловатом свете ламп Луиза не сразу стала различать лица. Все они, по-видимому, в той или иной мере находились под действием наркотиков, одни что-то бессвязно бормотали, другие разглядывали подсвеченные фотографии на стенах, создающие оптический обман для галлюцинирующих наркоманов. Когда глаза Луизы привыкли к этому полумраку, она заметила дружка Лауры — Эдди: он одиноко топтался в углу под однообразный
Не найдя среди присутствующих Лауры, Луиза направилась к Эдди и спросила, где ее сестра. Ей пришлось почти кричать — музыка громко резонировала в этой пустой комнате с незастеленным ковром полом. Но Эдди, по-видимому, не слышал ее, сколько бы она ни кричала; он улыбался, глядя мимо нее в пустоту. Луиза обеими руками сжала его лицо и притянула к себе.
— Где, черт бы тебя побрал, Лаури? — крикнула она, но шестнадцатилетний юнец только рассмеялся и помочился ей прямо на юбку.
— Красивая! — прошептал он, и на лице его появилось экстатическое выражение блаженства. К Луизе подошел хозяин.
— Она наверху, — сказал он. — Хватила лишнего, и мы подняли ее наверх.
— Куда? — закричала Луиза.
Тони, пошатываясь, вышел из комнаты и поманил за собой Луизу. Она поднялась по лестнице следом за ним в небольшую мансарду. Там на куче армейских одеял полулежала Лаура. На ней, как и предполагала Лилиан, было только легкое платье, но она, по-видимому, не чувствовала холода. Она вся изогнулась на одеялах, прижалась щекой к стене — казалось, какой-то художник нашел для нее эту позу в духе Энгра. Подол платья у нее задрался кверху, и тонкие ноги были обнажены; глаза, неподвижно уставленные в стену, широко раскрыты, руками она упиралась о груду одеял.
Луиза опустилась на колени возле нее.
— Лаури, — позвала она. — Тебе плохо?
Лаура ничего не ответила, только повела глазами и снова уставилась в одну точку, Луиза прочла в них безумие.
— Пойдем домой, — сказала Луиза, беря сестру за руку. — Пойдем домой.
Лаура позволила повернуть ее, оттянув от стены, но потом вдруг взвизгнула, словно насмерть раненное животное, и несколько раз подряд ударилась головой о стену, точно хотела пригвоздить себя к ней в прежнем положении.
— Пойдем домой, — повторила Луиза теперь уже умоляюще.
— Послушай, — сказал Топи, стоя за спиной Луизы в дверях, — нельзя везти ее домой в таком состоянии.
— Тогда что, черт подери, ты посоветуешь мне сделать? Может, ты собираешься позвать доктора?
— Не паникуй, — сказал Тони. — Ей ведь это не впервой.
— И так же вот было плохо?
— Нет, тогда ей было хорошо. Но это пройдет. Увидишь.
— Когда?
— Часика через два-три.
— Через два-три?
— Подожди. Сама увидишь.
— Ну вот что. Я не намерена оставлять ее здесь.—
Луиза взяла одеяло и накинула его Лауре на плечи.
— Послушай, — сказал Тони, неподвижно стоя в дверях, — ты не можешь забрать ее домой, потому что твои родители вызовут полицию.
— Ладно, я не повезу ее домой, — сказала Луиза. — Обещаю. Но забрать ее отсюда нужно.
Тони сделал шаг в сторону. Как видно, он и сам был напуган — теперь Лаура начала тихонько стонать — и посторонился, давая им пройти.