Дочь Волдеморта

Ночная Всадница

В ночь школьного Выпускного бала Гермиона сняла маску перед своим злейшим с той минуты врагом — Гарри Поттером. А вместе с ним и перед всем миром; миром, который тогда тоже записал ее во враги Магического сообщества. Но времена меняются… Немножко позже Гермиона глубоко увлеклась маггловской историей — и нашла в ней массу иллюстраций ситуации, которая сложилась впоследствии в магическом мире.

Испокон веков, после определенного срока существования общества со сложившимися нормами, взглядами, правилами и законами, появляются в нем люди несогласные. Испокон веков эти несогласные находят друг друга, начинают общаться, говорить — а потом действовать. Они всегда приходят к маленьким — с их точки зрения — «хирургическим вмешательствам» в общественный организм. Потом убеждаются, что, пытаясь удалить «раковую опухоль» — очень просто «удалять» и «удалять», всё дальше и дальше… И терроризм перерастает в террор. Он длится

по–разному долго. А потом от него устают все. Революционеры захватывают власть и строят свой мир — идентичный старому, а зачастую и много худший. Первое время они держатся на вершине власти, ибо их боятся. Общество привыкает жить по их нормам, в соответствии с их взглядами и законами. Былое громко порицается. Потом забывается. А потом опять возникают группы недовольных, и всё снова идет по кругу. Испокон веков так было и будет везде — и в мире магглов, и в мире волшебников, во всех странах, во всех уголках, куда проникла человеческая зараза — пока эта зараза не истребит сама себя или не уничтожит свою планету…

Два года назад война в магическом мире окончилась. Великий и ужасный Темный Лорд стал вполне официальным лицом — значительным политиком, главой самой крупной «партии», хотя так и не стал Министром магии — этот пост занял его ставленник. Мир не рухнул, и улицы не покрылись трупами — наоборот, ввиду окончания «боевых действий» наступил период затишья.

Темный Лорд провел блестящую общественную кампанию. Гениальную. Смелую и дерзкую.

Порицались односторонние взгляды былого, «обманываемого» мира. Огромный опыт, безмерный пласт магического искусства объявлялся преднамеренно утаиваемым, запретным и закрытым.

«Черная и Белая магия — единое целое, они дополняют и питают друг друга, — говорил Темный Лорд со страниц волшебных газет. — Несколько столетий подряд сильные мира сего всё дальше убирали от простых волшебников эти знания, всё глубже прятали их — и всё ревностнее защищали. Пока не стали забывать сами. Так просто быть сильным и великим, если запрещаешь другим учиться. Магические школы моей молодости и нашего настоящего однобоки, они подают историю магии исходя из аксиомы, что Белая магия — это хорошо, а Черная магия — плохо. Они учат защищаться от Черной магии, но не учат понимать ее. Они подают Черную магию как нечто, от чего следует спасаться. Самые глубинные и древние знания прячутся за семью печатями, а вскрывшим их обещаются страшные муки.

Волшебник рождается свободным. Он имеет право на опыт поколений, он имеет право на знание предков. Потеряв эти знания, магический мир потерял и чистоту крови. Потому что наследники древнейших магических родов не понимали — и не могли бы понять! — к чему беречь эту чистоту? Да в их случае это и впрямь не имеет смысла — магглорожденный волшебник с полусквибом в двадцать первом колене по линии двоюродной тетки получает те же крохи, что и волшебник чистокровный. Эти крохи мог бы освоить и маггл.

При том воспитании, которое мы получали и давали своим детям, они действительно могли уживаться с магглами, влюбляться в магглов и женится на них. Кто-то ратовал за чистоту крови, но эти люди пытались вылечить ранение, сдирая с раны коросту или смазывая ее чистой водой. А зачастую — и грязной жижей: ибо вся эта борьба в том виде, в котором она велась, — только усугубляла «рану»; рану, происходящую не от внешней, а от внутренней язвы.

Говоря сейчас о чистоте крови, поднимая этот вопрос — я не отворачиваюсь от магглорожденных волшебников. Я хочу заложить основы мира, в котором не может быть магглорожденных волшебников. Волшебники ушли вперед от магглов так же, как магглы ушли вперед от обезьян. Это не значит, что обезьяны — плохие или глупые, что магглы их презирают или ненавидят, что они стыдятся видеть их своими предками. И в то же время известны ли вам случаи браков магглов с обезьянами? Рождения потомства от них? Это и в голову не придет даже самому романтичному и неопытному молодому магглу — полюбить, пусть и очень очаровательную, обезьянку. Никогда. Это просто смешно.

Разделение мира на «хороший» и «плохой», переходящее в «доступный, разрешенный» и «запретный, недоступный, наказуемый» по принципу желательного для масс и нежелательного для них — само по себе губительно. Здесь действует неверная, опасная логика: если я, допустим, знаю проклятье подчинения и не хочу, чтобы мои дети с его помощью связали мою волю, — я решаю не учить детей этому проклятью. А когда они спросят меня — почему же я не дал им эти знания, я скажу, что это очень плохо — связывать волю других людей. Мои дети вырастут и, уже не зная этого, но боясь чего-то более простого, не научат своих детей уже этому простому. И так всё дальше и дальше — пока мы не станем на одну ступень с магглами. Мы и сейчас ненамного выше — мы пользуемся без боязни только такой примитивной магией, практически все действия

которой магглы, при помощи своего интеллекта, уже научились воспроизводить. А почему так? Потому что век за веком, запрещая то, что для удобства запрещать назвали «Черная магия», мы теряли знания, теряли наследие — и с этим теряли целые поколения. Всё меньше оставалось тех, кто знает. Единицы что-то искали, прячась от мира и общества, пытались что-то понять и разобрать заново — делали те же ошибки вновь, погибали…

Скажите мне, что в нормальном обществе должен сделать тот человек, который знает проклятье подчинения и страшится, что его дети скуют им его же волю? Он должен придумать еще более сложный способ побороть это проклятье. А его дети, наученные им проклятью сковывания воли, придумают нечто, что сможет побороть защиту их отца — и он придумает более высокую защиту. До определенного века магический мир развивался по этому, правильному пути. Пока лень не пустила его по более простому — развиваться вниз, защищаться, запрещая и тая, снижая уровень врагов, а не поднимаясь выше над ними. Чем сейчас наши достижения выше достижений магглов? Какие наши умения им недоступны? Маггл может летать, маггл может перемещаться с огромной скоростью, маггл может убивать — незаметно, быстро, легко. Маггл может лечить, маггл может изменять внешность, изменять структуру, может влиять на сознание других магглов… Маггл может всё, что сейчас умеет волшебник с высшим образованием. А что будет через несколько столетий?

Но вот если запретить магглу использовать его открытия… Возьмем, например, электричество — многие представляют себе, что это такое. Это — движущая сила большинства маггловских изобретений данного времени. Представим, что в маггловском обществе запрещают применять электричество. Его объявляют злом. Перестают учить работе с ним. Рассказывают о нем ужасные истории. Те, кто знаком с миром, в котором применялось электричество, стареют и умирают. Вырастают поколения, взращенные на страшных сказках, не имеющие понятия — даже смутного — что есть электричество, что оно может дать, для чего нужно, зачем, когда и почему придумывалось, как применялось — они знают только что это могущественная злая сила. Те немногие, кто, отыскивая старые книжки про электричество, пробуют вновь использовать его — большей частью погибают. Остальные будут презираемы миром, будут преследоваться. Куда уж им, овладевшим тайнами электричества, донести остальным о его пользе — они же теперь чудовища, преступники, опасные и злые?..

А потом мы начнем запрещать и всё, что похоже на электричество — пусть мы и сами уже смутно представляем, что же на него похоже, — чтобы защитить мир. И через много–много лет мы дойдем до того, что запретим даже колесо — ведь это тоже движущая сила. Общество с веками падает очень низко — и вот маггл, живущий в лесу, в пещере без дверей, без мебели, питающийся бананами и кореньями, глядишь, и не посчитает такой уж глупостью жениться на обезьянке. Обезьянка ведь не глупее его — это же так очевидно. Она очень на него похожа — живет почти так же, как и он, ест одну с ним пищу, умеет многое, умеет и то, чего не умеет маггл… Это просто несправедливо — ущемлять права обезьянок. И начнутся браки с обезьянками, и пойдут дети — полулюди–полуобезьянки. Кто осмелится говорить об их уродстве — они ничуть не хуже магглов! На том уровне, до которого они опустились. Я надеюсь, вы понимаете мою аллегорию? Я просто наш пример — пример, представителем которого являешься сам, очень сложно увидеть в истинном свете, — спустил на ступеньку ниже в эволюционной системе мира. В конце концов, мы с вами — и я тоже — воспитаны на одной системе. И когда я пошел против этой системы и стал в темных углах читать в книжках о забытом страшном электричестве, вы — магглообезьянки — возмутились. Когда страшное злое электричество не убило меня — вы испугались. Вы считаете, что я со своим электричеством посягаю на вас и ваших маленьких обезъянок–детей, таких же, как вы. А я всего лишь хочу научить и вас пользоваться электричеством, возводить замки, создавать города — и, когда вы освоите всё это, вам и в голову не придет жениться на обезьянке»…

Долго, долго боролся Темный Лорд с консерваторами, старожилами Магического сообщества, с признанными мудрецами… А дети и молодежь услышали его слова, потом услышали и взрослые… И полтора года назад прошла реформа образования, были пересмотрены программы магических учебных заведений, а сам Темный Лорд к триумвирату древнейших добавил свою, не менее знаменитую четвертую школу–гимназию, получившую название Даркпаверхаус, и сам возглавил ее. Поколебленное общество стало нехотя откликаться на заманчивые призывы. В заманчивых призывах всегда есть определенная логика, убедительность и неизменная притягательность. А Темный Лорд ведь всегда был исследователем, ученым и учителем — ему нравилось выбирать из серой массы талантливых людей и давать им то, что они не смогли бы достать нигде более.