Дочь войны. Пешка
Шрифт:
Увидев меня, Брэндон отчаянно закричал:
– Беги, Каролина!
– Если она побежит, то она умрет. Оставайся там, дорогая. – Пожилой мужчина снял ногу с шеи Брэндона и медленно делал шаг в мою сторону, целясь мне голову. – Ты не сможешь убежать от пули. Иди сюда, красиво и медленно. Мы не сделаем тебе больно.
Некоторая ложь не должна подвергаться сомнению.
ГЛАВА 6
Брэндону удалось освободить одну руку, и он вцепился в лодыжку командира. Мужчина споткнулся, шляпа сползла
Эта секундная заминка дала мне возможность выхватить нож и метнуть его в командира. Годы охоты на белок, кроликов и прочую мелкую дичь научили меня не промахиваться, даже если цель двигалась. Лезвие просвистело в воздухе и вонзилось в грудь командира.
Он взвыл и повалился на землю.
Я бросилась к Брэндону, которого все еще удерживал последний из оставшихся в живых солдат. Заметив, что я приближаюсь, он с силой ударил Брэндона в висок, оглушая его, а затем бросился к упавшему на землю пистолету. Хотя я была ближе к оружию, я не рискнула воспользоваться им – я была не совсем уверена, что знаю, как это делать. Я схватила нож за рукоятку и выдернула его из груди командира. Затем я бросилась на врага и с силой вонзила нож ему в бок. От удара мужчина упал на землю и, сцепившись, мы покатились по мокрой траве, и в какой-то момент я почувствовала пустоту в руке. Нож исчез. В какой-то момент я просто выронила его.
Искать оружие не было времени. Солдат одной рукой зажимал кровоточащую рану, а другой тянулся ко мне. Его лицо было перекошено от боли и ярости.
Я быстро отползла в сторону, почувствовала под рукой гладкую поверхность камня. Он был достаточно большим, чтобы использовать его в качетве оружия. Вцепившись в него, я с легкостью вырвала его из влажной, рыхлой земли, но он оказался гораздо массивнее, чем мне показалось в первый момент. Мне пришлось поднимать его двумя руками. Первой мыслью было – бросить камень во врага. Он ранен и не может быстро передвигаться. Но что будет, если я промахнусь? Он все еще жив и может идти, и я не могу так рисковать, давая ему шанс вернуться в расположение своего отряда.
С огромным трудом, но мне все же удалось поднять камень над головой. Я сделала два шага вперед и всем своим весом, всем весом камня обрушилась на голову противника.
Хруст ломающихся костей вызвал у меня приступ тошноты. Я отвернулась, чтобы не видеть камень, кровь и мозги на нем. Только бы не стошнило! Мое сердце бешенно стучит, в висках пульсирует, из глаз текут слезы.
Какое-то время я сидела, пытаясь отдышаться, ощущая мерзкий металлический привкус во рту, а затем поднялась на ноги.
Брэндон только что пришел в себя. Он попытался встать, но не удержался на ногах и упал, держась за голову. Я подхватила его, погладила по щеке и попыталась приподнять, но он слишком большой и тяжелый.
Он слабо сжал мою руку:
– Я в порядке. Просто дай мне секунду!
Ожидая, когда он придет в себя, я уткнулась ему в грудь и горько заплакала. Мне было нестерпимо больно думать о том,
Брэндон посмотрел на лежащее на земле тело молодого солдата:
– Это… – он замолчал, не в силах найти правильные слова. – Ты только что спасла мне жизнь!
Через несколько секунд я убедилась в том, что я забрала только две жизни.
Раздался оглушительный треск. Он был гораздо громче всех звуков, которые я когда-либо слышала. Брэндон пошатнулся, словно его ударили по спине чем-то большим и тяжелым. Еще треск – и Брэндон упал на меня. Глаза его были широко раскрыты, изо рта тонкой струйкой сочилась кровь. Прежде, чем упасть замертво, он закашлялся и с трудом выдохнул:
– Что это было?
Я развернулась и увидела сидящего на земле командира, зажимающего рану в груди и целящегося в меня из пистолета. Он улыбался. Слева от меня, со стороны озера снова послышался барабанный бой:
Бум, бум, бада-бум. Бум, бум, бада-бум.
У меня не было времени думать о том, что происходит. Командир снова улыбнулся и сказал:
– Ты слышишь это, мой дорогая? Это звук войны!
Он поднял пистолет выше. Инстинктивно я отпрыгнула в сторону. Снова раздался оглушительный треск, но я ничего не почувствовала. Он промахнулся.
Я покатилась по земле, кувыркнулась и, схватив полную пригоршню грязи, бросила ее в направлении мужчины. Она попала ему в лицо, залепила глаза, и он вынужден стрелять вслепую.
Три выстрела. Первые две пули подняли фонтанчики грязи возле моих ног, третья врезалась в дерево позади меня, на голову посыпались осколки коры.
Сколько раз он успел выстрелить? Сколько патронов у него осталось?
Старейшины учили нас этим вещам – совершенно бесполезным в то время, и эта информация не отложилась у меня в памяти.
Бум, бум, бада-бум. Бум, бум, бада-бум.
Я стояла, не зная, что делать дальше. Он слишком далеко от меня. Я никогда не доберусь до него достаточно быстро. Он убьет меня, как убил Брэндона прежде, чем у меня появится шанс остановить его.
Мужчина попытался встать, но у него ничего не вышло. Он схватился за грудь, морщась и скрежеща зубами, а затем снова направил на меня пистолет. Я сделала шаг назад, потом другой. Массивный дуб за моей спиной не оставлял мне шансов на укрытие. Я оказалась в ловушке. У меня нет места, нет времени, и я ничего не могу сделать. Без вариантов – я покойница.
– Пожалуйста, – прошептала я. – Пожалуйста, не надо.
Он рассмеялся, щло и раздраженно.
Прежде чем он нажал на курок, что-то пролетело мимо моей головы и врезалось мужчине в грудь – левее того места, куда я недавно вонзила свой клинок.
Еще один нож.
Командир выронил пистолет и с удивлением посмотрел вниз. Он попытался ухватиться за рукоять ножа, выдернуть его из раны. Но силы оставили его. Он сполз на землю и затих.
Все было оконочено.
Меня начала колотить мелкая дрожь.