Дочь заклятого врага
Шрифт:
Папа не ругается из-за нашего танца. А мама одобрительно смотрит на меня и шепчет:
– Присмотрись к этому мужчине. Кажется, ты ему понравилась.
– Мама, но я же его совсем не знаю! – вспоминаю извечный мамин аргумент, чтобы прикрыть им непонятно откуда возникшее ликование.
– Зато папа знает. Он хорошо отзывается о нём и считает надёжным, – говорит мягко, будто уговаривает.
– А сколько ему лет? Он кажется слишком взрослым, – осторожно высказываю одно из основных сомнений.
– Я точно не знаю. Думаю, лет сорок. Да, он взрослый. Но это ему скорее плюс. В этом возрасте
– Мама, о какой женитьбе ты говоришь? Я с ним только сегодня познакомилась! – удивляюсь маминому поведению. Она никогда раньше ни о ком не заводила таких разговоров.
– Не бери в голову. Это я так, к примеру. Чтобы пояснить, что сорокалетний мужчина – это хороший вариант. Не то, что у Эльвиры, – она понижает голос, чтобы папа не услышал. – Выскочила замуж за ровесника, а спустя всего пять лет жалуется, что он ей изменяет. Конечно, он не нагулялся ещё… Рано ему было вступать в брак, – вздыхает.
Я не знала, что у Эльвиры с мужем не всё в порядке. Мы с ней не слишком близки – то ли разница в возрасте, то ли отсутствие общих интересов дают о себе знать. С Илоной мы куда больше дружны.
– Кстати, папа пригласил Орлова к нам на ужин на днях, – бросает мама, когда я выхожу из гостиной, чтобы отправиться спать.
Глава 2
К визиту Орлова я готовлюсь очень тщательно – придирчиво выбираю наряд, укладываю волосы, накладываю макияж. Откуда берётся это странное стремление понравиться взрослому мужчине? Почему именно ему? Почему я так волнуюсь перед встречей с ним?
Я никогда особо не задумывалась, как выгляжу перед папиными компаньонами. Они все относятся ко мне как к ребёнку, несмотря на то, что я давно уже совершеннолетняя. Даже конфеты иногда приносят как маленькой, забывая, что я давно вышла из детского возраста.
А Орлов? Он тоже считает меня ребёнком? Илона уверена, что нет.
– Да он весь пол в ресторане слюнями закапал! – горячо убеждает меня в своей правоте.
Она прибегает ко мне на следующий день после праздника и устраивает допрос. Её интересуют подробности, о чём мы разговаривали с Олегом, не распускал ли он руки во время танца и назначил ли мне свидание. Втемяшила себе в голову, что я ему понравилась. И не только понравилась, но и вызвала определённые желания – пошлые и недопустимые в приличном обществе.
От её слов душа уходит в пятки от страха, что другие тоже могли это заметить, а в животе что-то скручивается. Стыдно признаться, но мне льстят её наблюдения. Ведь Орлов – не какой-то сопливый юнец, кидающийся на всех без разбору, а очень привлекательный состоявшийся мужчина – мечта многих женщин.
Наверное, я и вправду была на балу настоящей красавицей и могла привлечь мужское внимание. Перед собой можно не скромничать – я видела себя в зеркало. Но меньше всего мне хочется вызывать у мужчин низменные инстинкты…
– Илона, ты так говоришь, будто я шлюха какая-то. Или стриптизёрша в клубе. Боже, это же ужасно стыдно! А если папа узнает? Он меня
– Ой, не преувеличивай. Папа наверняка спит и видит, чтобы ты уже нашла себе мужика нормального и выскочила за него замуж, – отмахивается сестра.
Она смеётся над моими страхами, а я до сих пор помню кошмар, который случился со мной в предпоследнем классе школы.
Родителям пришлось перевести меня в обычную районную гимназию. Это был настоящий позор! Директор престижного экономического лицея осторожно заявила маме, что я необучаемая, не способна учиться даже на “тройки” и порчу статистику и репутацию их учебному заведению. Якобы учителя боялись, что я опозорю лицей во время предстоящей проверки.
Раньше такие выпады родителям удавалось купировать благотворительными пожертвованиями. Но в тот раз даже папины деньги не помогли…
Сколько “лестных” слов о себе я услышала дома! Я и раньше догадывалась, что родители не очень высокого мнения о моих умственных способностях. Училась я с трудом, с детства ненавидела цифры, и они отвечали мне взаимностью. Но до этого родители никогда не говорили об этом прямо, будто выносили приговор…
Перевод в обычную гимназию подействовал на меня как-то неправильно. Наверное, нормальная разумная дочь с развитым инстинктом самосохранения должна была вцепиться зубами в математику и грызть её с утроенной силой, чтобы оправдаться перед отцом.
Но от стресса я спятила окончательно и решила испытать папино терпение ещё раз. Оказавшись в новом классе, я… влюбилась. Видимо, потеряла голову напрочь. Иначе как можно объяснить, что я, не предупредив родителей, отправилась с новыми одноклассниками на дачу к объекту своей сердечной привязанности? Причём вела себя там ужасно развязно. Мы при всех целовались взасос, он трогал меня везде – и это попало на видео, которое дошло до классной. Конечно, не я была там в главной роли, да и ничего, кроме поцелуев, между нами не было, но папе и этого хватило с головой.
Классная руководительница визжала на родительском собрании о распущенности учеников, о недопустимости такого поведения в нашем возрасте… Папа на нём не присутствовал и узнал об этом из маминых слов. Но даже это не спасло меня от скандала и наказания.
Впервые в жизни папа взял ремень. Меня никогда до этого не били. С младенчества я была тихим покладистым ребёнком, единственным недостатком которого была слабая успеваемость. Мне было шестнадцать, я была без пяти минут взрослой девушкой! Но отца это не остановило – он лупил меня как сидорову козу и выкрикивал при этом обидные слова…
А потом был тот фильм. Страшный, с жуткими подробностями… И папин голос:
– Вот этого ты хотела? Этого? На это нарывалась? Не отворачивайся! Смотри! Смотри и запоминай, что мужики делают с тупыми курицами, вроде тебя, у которых нет мозгов!
Этот фильм снился мне потом раз за разом. Я вскакивала в холодном поту и до утра не решалась закрывать глаза, чтобы не возвращаться в кошмар.
Если поначалу я сомневалась, что мои одноклассники способны на подобное, то после происшествия на выпускном вечере, я утвердилась в том, что родители были абсолютно правы. И мне оставалось только благодарить Бога, что в тот день на даче он уберёг меня…