Дочери страха
Шрифт:
Надежда, 1992 год
– Мамочки, спать! – говорила басом толстая санитарка и сразу гасила свет.
Утомленные новыми непривычными заботами женщины тут же засыпали, и только к двум обитательницам палаты эти слова не имели никакого отношения. В наступившей темноте обе синхронными движениями сдвигали подушки на края узких коек, сближали головы и продолжали болтать, только шепотом. У них было много общего. Во-первых, обе еще только ожидали того момента, когда впервые смогут примерить на себя горделивое название «мамочка». Во-вторых, они были старожилами в палате.
Но обе были так молоды и оптимистичны, что никто в палате не принимал их за потенциальных матерей-одиночек. Постоянно меняющиеся в палате женщины думали, что девочки приехали рожать издалека, потому к ним и не ходят родные. Обе пациентки были проблемные: Света лежала на сохранении уже два месяца, Надю же привезли со схватками три недели назад прямо из института. Схватки прекратились после укола, но из больницы ее уже не отпустили, сказав обтекаемо, что родить она может в любой момент, а может и не родить до самого срока.
Они подружились сразу, мгновенно вычислив друг в дружке родственные души, и поразились тому, как много лет обходились без этой дружбы. Новое поколение мамочек уже принимало их за родственниц. И только медработники знали, что между двумя пациентками не так уж много общего. Одна была местная и имела в паспорте штамп о замужестве. Вторая была перекати-поле, без штампа и без городской прописки. Главврач, заходя в палату, посматривал на нее задумчиво: был готов к тому, что незамужняя хохотушка захочет отказаться от ребенка. Впрочем, его сперва предстояло родить.
По ночам, взявшись за руки, юные женщины болтали обо всем на свете, рассказывали друг другу истории из жизни еще со времен детского садика. Обходили лишь одну тему: об отцах их нерожденных детей. Но однажды ночью добрались и до этого.
– Тебя будет кто-нибудь встречать при выписке? – спросила Света.
Надя вздохнула и пожала плечами:
– Вот думаю, может, девчонкам из группы звякнуть. Неуютно, наверное, когда никто не встречает. Как-то стыдно. А тебя?
– Меня – никто, – бесшабашно мотнула головой Света. – Подумаешь, чего стыдиться! Некому санитарке очередную дурацкую коробку конфет сунуть? Подумаешь, горе, они и так у нас в дверях застревают!
Надя прыснула, а потом спросила:
– Твои родители – где они сейчас?
– О, родители мои далеко – аж в Казахстане. Даже не подозревают, что через день-два превратятся в бабушку и дедушку. Хочешь, наверное, об отце ребенка спросить?
– Хочу, – призналась Надя.
– Он погиб, – ровным голосом произнесла Света.
– Как погиб, где?
– А где сейчас гибнут? В Чечне.
Надя притихла на своей койке.
– Ты что, не веришь? – минуты через две окликнула ее Света. – Думаешь, это я заранее отмазку готовлю, для родственников и для ребеночка? Нет, это все на самом деле. Смотри.
Света сунула руку под подушку и вытащила оттуда обыкновенную бумажную папку. Развязала тесемки: внутри вперемешку лежали письма и фотографии. Одну из них она протянула подруге. Надя благоговейно приняла, пожалела, что в палате темно, поднесла к самому носу и только так сумела рассмотреть
– Мой Димочка всегда со мной, – сказала Света. – Когда ты засыпаешь, я всегда немножко разговариваю с ним. Рассказываю, как прошел мой день, как ребеночек себя вел, и вообще…
– Когда же вы с ним познакомились?
– Три года назад дело было. Он после девятого класса приехал в Казахстан к родственникам, пришел на нашу дискотеку в Доме культуры, и там мы увидели друг друга. Целый год переписывались. А после окончания школы я сразу поехала к нему. Мы заранее все продумали. Что поступим в один техникум, что я до свадьбы буду жить в общежитии, а после свадьбы – у него. Не учли одного – что его в армию загребут. В общем, я приехала, поступила, общежитие получила. До отправки в учебку мы с ним только один разик и виделись. Через год Диме отпуск дали. Он приехал, познакомил меня с родителями, предупредил всех родственников, что мы поженимся, как только он вернется. Мы даже дату наметили – 1 сентября. Тогда у нас с ним все и произошло. Он еще смеялся, что поведет меня в ЗАГС с огромным животом, а потом сразу – в роддом. В принципе оно бы так и получилось. Только за два месяца до дембеля пришло письмо от его друга. На самом деле его даже не убили. Просто их взвод шел по горной дороге, а где-то высоко в горах произошел обвал, один камень долетел до дороги и ударил его в висок. Странная смерть, правда?
– Ужасно, – прошептала Надя и поежилась от внезапного озноба.
Света задохнулась, но тут же взяла себя в руки и сказала:
– В общем, пришлось ограничиться роддомом.
– Слушай, а его родители знают, что ты ждешь ребенка?
– Нет, откуда, – отмахнулась Света. – Когда я к ним заходила, живота еще не было видно, а после письма я почти сразу сюда попала. Ребеночку надоели мои рыдания, вот он и раскапризничался.
– Может, стоит им сообщить? – продолжала допытываться Надя. – Ведь это их внук, память о сыне… Наверное, они рады будут?
– Конечно будут рады, еще бы! – без тени сомнения подтвердила Света. – Я хотела им сразу показаться… А потом подумала: люди сына потеряли, а я им свой живот в глаза тычу. Неравноценная замена. Вот когда я им внука или внучку покажу – здоровски будет!
– Лучше бы ты им позвонила, – чувствуя приступ неожиданной сонливости, из последних сил бормотала Надя. – Они бы передачку принесли… надоело больничное есть, просто сил нет…
– Эй, не спи, – дернула ее за руку Света. – Давай разговаривать, раз уж у нас на откровенность пошло. А к тебе почему никто не приходит?
– Некому приходить, – ответила Надя. – Родители мои умерли, бабушка тоже, а мой муж… Он нас предал, и меня, и малыша.
– Изменил, что ли? – заволновалась Света.
– Лучше бы изменил. Хуже. Спи, завтра тебе расскажу, – посулила Надя и тут же заснула, по-детски вцепившись пальцами в ладонь подруги.
Назавтра, прямо на рассвете, у нее начались схватки. Дожидаясь, когда у врачей дойдут до нее руки, Надя быстро говорила подруге, вытирая ладонью непрерывно взмокающий лоб: