Дочери страха
Шрифт:
Уля в сотый раз прошлась по квартире, привычно разозлилась от непрерывного грохота трамваев под окнами. Потом вспомнила о деньгах и о записке с адресом мерзавки. Куда Нотка вчера засунула все это? Уля наугад открыла один из ящиков старенького, похожего на доисторическую школьную парту письменного стола.
Но здесь Нотка хранила свою примитивную косметику. Уля скривилась и открыла другой ящик. Здесь в идеальном порядке, листик к листику, лежали какие-то документы. Уля любопытства ради вытянула один, прочитала – и сложилась пополам. У нее всегда от сильного потрясения
Сперва она подумала, что просто свихнулась от всего пережитого. Ничего удивительного, между прочим. Она стала рыться в бумагах, как голодный пес в отходах, разбрасывая и надрывая листы. Но и другие документы подтверждали невероятную правду.
Уля с силой швырнула ящик о противоположную стенку. Деревянные брусочки так и брызнули в разные стороны. Девушка вскочила на ноги и вдруг заметила, что конверт с деньгами лежит на тумбе под телефоном. Она схватила его, в бешенстве обвела комнату глазами. Может, поджечь ее к чертовой матери?! Но разум взял верх над половодьем чувств. Она только еще усугубила беспорядок, разгребая свои чемоданы и отыскивая подходящую одежду. Нашла джинсы, теплый свитер и куртку. Очки с черными линзами, закрывающие почти пол-лица. Больше ничего из вещей она решила не брать. Весь этот хлам все равно безнадежно устарел.
Выбежав на улицу, она сразу поймала частника. Плюхнулась в салон и развернула записку. Оказалось, ехать нужно было в другой конец города.
Через полчаса она входила в подъезд панельной многоэтажки, серой и обшарпанной. Лифт не работал, да Уля и не рискнула бы в него войти. Она легко взбежала на четвертый этаж и, не давая себе времени на раздумья, позвонила в квартиру.
Ей открыл мужчина, хмурый, с желтоватым от недосыпа лицом, но вполне нормальный на вид и явно не друг алкоголя. Спросил вялым голосом:
– К кому вы, девушка?
– Вяткины здесь живут?
Мужчина, кажется, все-таки удивился немного:
– Вяткины? Ну… можно и так сказать… Да вы, наверное, к Лизе? Вот ее давно нет, где сейчас проживает, не знаю.
Мужчина, наверное, совсем не смотрел телевизор. Иначе знал бы, где сейчас обитает его бывшая соседка по этой халупе.
– А мать ее я могу увидеть?
– Ну… – снова затянул мужчина. – Увидеть ее вы, безусловно, можете. Но не более того…
– Так я пройду. – Уля сердито оттолкнула дядьку плечом, втиснулась в коридор.
– В самом конце ее комната, – сказал мужчина ей вслед. Дверь на площадку он почему-то оставил распахнутой настежь.
Уля осторожно, уж слишком много всякой дряни стояло и лежало вдоль коридора, добралась до его конца. Толкнула дверь – и замерла, пораженная. Никогда прежде ей не приходилось видеть подобной картины: маленькая комнатка являла собой факультатив свалки. Весь пол был усыпан какой-то рухлядью, расплющенными жестянками, гнилыми тряпками, связками старых газет. На кровати издавало громкие хрипы тело, закрытое по макушку ватным полуистлевшим одеялом, при этом тело вздрагивало, словно старалось скинуть его с себя.
Уля попятилась – в первый миг ей показалось, что здесь случилось преступление. Она торопливо вернулась к входной двери и замерла около нее, готовая к бегству. Но откуда-то сбоку до ее слуха донеслись вполне мирные звуки. Гудел чайник, звякала посуда. Уля пошла на эти звуки и оказалась в большой кухне. Все тот же мужчина, стоя у плиты с чашкой в руках, торопливо прихлебывал чай.
– Закрыли дверь? – спросил он. – Я ее для вас оставил, а то в коридоре света нет…
– Кто там лежит? – перебила его Уля.
– Так это же старшая Вяткина, – ответил мужчина. – Вы все-таки к ней или к дочке ее?
– А когда она, ну, проснется?
Мужчина посмотрел на стену. Там висели круглые часы, заросшие жиром и пылью. Еле видимая стрелка приближалась к семи вечера.
– Ну, к ночи, думаю, оживится немного.
– А где ее муж?
– Сгинул куда-то. Она потому и лежит пластом: горе у нее. Лиза хоть немного за порядком следила и за хануриками этими приглядывала, а теперь что ж – пропала квартира.
Мужчина допил чай, тут же вымыл чашку и ушел с ней куда-то в глубь квартиры. Потом Уля услыхала металлическое клацанье: наверно, мужчина запирал свою комнату. Через минуту он снова появился с чемоданом в руке.
– Я ухожу, – сказал он. – Вы что решили, барышня: уходите или остаетесь?
– Посижу, – буркнула Уля.
– Ну, вы хотя бы из вежливости разрешение спросили, – рассердился вдруг мужчина. – Я все-таки тут хозяин.
Уля уставилась на него с удивлением: в таком гадючнике и говорить о вежливости?
– Ладно, сидите, – не стал качать права мужчина. – Воровать здесь нечего, а я теперь не скоро появлюсь. Хотя на вашем месте я бы тут торчать не рискнул. Даже я – на вашем месте.
Мужчина со значением поднял палец вверх, но Уля на него даже не смотрела, и он, потоптавшись, отвалил все-таки. Хлопнула входная дверь. Ульяна отклеилась от липкой табуретки и пошла разглядывать покои. В ванной ее едва не стошнило от гнилостного запаха, в туалет она заглядывать не рискнула. В коридоре теперь, при закрытой входной двери, очень легко было сломать себе шею. Кажется, в первый раз она прошла мимо двух дверей. Значит, вполне возможно, в этой квартире были еще обитатели.
Через пару часов Уля вконец ошалела от ожидания, голода и спертого воздуха. Находиться в чужой квартире было страшно, каждый шорох заставлял ее обмирать. Наверное, она давно бы уже убежала из этого вонючего полумрака туда, где есть свет и чистый воздух, где можно выпить чаю и посидеть на мягком диване. Вот только теперь во всем огромном городе у нее не было такого места.
Наконец терпение ее истощилось. Уля нашла в одном из столов коробок спичек и, освещая себе дорогу, отправилась в новое путешествие по коридору. Дошла до нужной двери, распахнула ее и бесцеремонно включила свет. В комнате Вяткиных так ничего и не изменилось. Правда, женщина все-таки сумела сбросить одеяло с головы, и ужасные звуки перешли в нормальный храп.