Дочка, не пиши!

Шпиллер Катерина Александровна

Четвертое. Прости, но плохой ты, видимо, врач, а уж о психиатрии судишь по американскому кино. Набери в «Гугле» «генерализованное тревожное расстройство» и «депрессия», может, что-то узнаешь для себя новое, доктор. Мне даже неловко за тебя, за твое российское образование. Не ходила я ни к каким «аналитикам», не лежала на диванах. Я дома подыхала. Мамиными молитвами. А потом в больнице под капельницами медленно возвращалась к жизни. Запорола половину органов в организме всякими таблетками, но иначе не выжила бы. А ты мне какие-то иронические морали читаешь про психоаналитиков, иски, суды…

Пятое. Не переваливай на меня свои проблемы, Саша: я сроду не хотела быть писательницей! И не писала – так, пару раз попробовала, поняла, что не мое. А вот ты так и не понял… Это

тебя, видимо, гложет, а я состоялась как журналистка, со мной все ОК в этом смысле. Просто теперь я работать не могу. В смысле – на работу ходить уже не смогу, видимо. Но дома пишу – публицистику. Если ты не в курсе, это не литература. Состязаться с Щербаковой? Зачем?

Знаешь, мне всегда было плохо в нашей семье. Атмосфера лицемерия, лжи, злобы меня душила с детства. К примеру, никогда не понимала, как вы с женой могли так отзываться о своих друзьях и нашем брате Левке и его жене Ленке (я очень хорошо помню ваш презрительный тон и злобненькие словечки, когда вы говорили о них; я вообще очень многое помню, лучше бы забыть, противно же, а никак), а потом с ними же: «сю-сю-сю». Лицемерие же нашей с тобой матери меня просто убивало наповал. Если бы я все понимала тогда, я сбежала из дома еще лет в 14. Но, к несчастью, я еще любила ее, очень любила. Долго любила. Прощала все обиды, старалась их забыть. Но она, видимо, из тех людей, которые наглеют прямо пропорционально безнаказанности. Она перешла все мыслимые пределы! Она чуть не угробила меня. Об Алисе я уже даже не буду говорить… За Алису прощения не будет никому. И никогда.

Оставь свой самодовольный иронический тон, Саша, слезай с кафедры. Не состоялся в этой жизни, по всей видимости, ты. Погано ее заканчивают и родители, как я понимаю. А я надеюсь, что моя жизнь – счастливая, полная, рядом с хорошими, умными (наконец-то!), образованными людьми, с самым лучшим в мире мужчиной, с замечательной дочкой, красавицей и умницей, только начинается. Здоровье подкачало, да, ну, ничего, буду продолжать лечиться. И вылечусь!

О справедливости. Пожалуй, все складывается как раз очень даже справедливо: каждому – по делам его.

Мой брат всегда считал себя самым умным, тонким, ироничным. А напрасно…

Милостивая государыня!

Я не смею вас больше называть словом, которое вы запретили употреблять, хотя его значение, если не поленитесь и заглянете в словарь Даля, шире того примитивного, которое вы в него вкладываете. Я действительно не знаю, что такое придуманный в России «синдром тревожного расстройства», потому что много лет занимаюсь по американским и английским книгам. Полагаю, это не совсем точно переведенный на английский anxiety disorder [3] , который, хотя и беспокоит больных, а еще больше врачей, не любящих нудных пациентов, никакой угрозы жизни не представляет и, бог ты мой, не лечится капельницами. Капельницы в американской психиатрии – это скорее нонсенс, чем способ лечения, и применяются почти исключительно в случаях острых психозов, которых у вас не было и нет в помине.

3

Тревожное расстройство (англ.)

Другой диагноз, упомянутый вами, «депрессия» включает в себя два совершенно разных заболевания: minor depression [4] и major depression [5] . И ни то, ни другое также капельницами не лечится. Разве что в России совершили переворот в медицине. Первое заболевание пустяковое, которым страдают неуверенные в себе, закомплексованные люди, и лечится в основном легкими успокаивающими препаратами и добрым словом. Major depression – намного более серьезная штука и требует внимательного подхода и строгих критериев диагноза. Но повторяю, применение капельниц и в этом случае мне неизвестно. Хотя ваш покорный слуга, конечно, не может знать все. А с другой стороны,

это вы лечитесь у профессоров в России, а не я. И, к сожалению, мне до настоящего времени неизвестен вариант заболевания, проявляющийся исключительно отвращением к труду, кроме перемалывания чужих косточек в комфортных домашних условиях, сидя за компьютером и плюс-минус каких-либо работ по дому, хотя и от последних, я полагаю, благодаря вашему мужу вы избавлены. И еще более удивителен особенный симптом вашей болезни, которая чудесным образом проходит от покупки дорогих нарядов, побрякушек и поездок для поддержания «угасающих сил» за границу.

4

Малая депрессия (англ.)

5

Большая депрессия (англ.)

Кстати, я вам, милостивая государыня, и вашему уважаемому супругу советовал бы в дальнейшем быть осторожнее в оценке моей врачебной квалификации, иначе я завалю почтенного Евгения медицинской литературой, доказывающей, что вы или ловкая аферистка (надеюсь, что нет), или страдаете синдромом Мюнхгаузена, который многое, если не все, объясняет. Но тогда у вашей семьи проблема, потому что в то, что человек, якобы тяжело болея и даже рискуя нанести самому себе вред, таким странным способом просто хочет привлечь к себе внимание, не верит ни он сам, ни, к сожалению, его близкие.

Сочувствую вашему супругу, который показался мне человеком искренним, и надеюсь, что вы, милостивая государыня, в новом витке псевдореминисценций (посмотрите значение в словаре) не изобразите его очередным коварным злодеем, грубо задевшим вашу тонкую, ранимую и сверхинтеллектуальную натуру.

За сим позвольте распрощаться. Вряд ли посмею побеспокоить вас еще.

Мой ответ:

Глупо, чего и следовало ожидать.

Местные врачи (по американским методикам) полностью одобрили то лечение, которое мне проводили в России. А ты просто показал уровень своего незнания предмета. Ты вообще ничего не знаешь о психиатрии, о чем, собственно, мне и рассказывали учившиеся здесь специалисты: русские в психиатрии, как правило, ни ухо ни рыло. В Москве Жене с трудом удалось найти спецов, но, к счастью, удалось. Капельницы были с анафранилом (учи матчасть). Но капельницы были лишь началом и частью медикаментозного лечения.

Про генерализованное тревожное расстройство в Интернете полно переведенной с английского информации. Ну, раз такому спецу, как ты, ничего неизвестно, значит, этого, разумеется, и не существует!

Кстати, ты сейчас трезвый или как? Что толку беседовать с человеком, выдувшим бутылку вискаря? Да, не получилось у найденного в свое время для тебя мною врача вылечить тебя от мании величия, которая, по его утверждению, и является причиной твоего алкоголизма и протекает у тебя в очень тяжелой форме. Насколько я знаю, отвращение к труду имеется у тебя. Лечишься или как?

А насчет моего нынешнего благосостояния и прочего – ну, даже неловко так завидовать, право! Тебе надо было преодолевать свое «отвращение к труду», жил бы, как человек. И детей бы обеспечил.

Не смеши про «заваливание литературой»! Кто тебе поверит, кто будет читать присланное тобой? Как врач ты дискредитировал себя окончательно и бесповоротно.

Кстати, еще раз насчет «несостоятельности». А в чем ты состоялся, мой бывший брат? Может, как врач? Или как муж? Или как отец? Или как (прости, господи!) писатель? В чем твои достижения? В количестве выпитого за жизнь спиртного? Пожалуй, да, в этом таки да.

Кроме как издеваться над моей болезнью (сразу видно хорошего врача и любящего родственника), ты по делу ничего не ответил, ни на один пункт. Нечего сказать? Я так и думала. Хотя никто тебе не мешал развиваться, читать книги, ездить по миру, а не трескать водку годами и просиживать штаны 20 лет в одном чахлом городке, ничего не достичь, никуда не двинуться – конечно, станешь… недоразвитым. Это закон жизни. Мозг нужно тренировать, впечатления нужно получать. А не плесень на себе отращивать.