Догма кровоточащих душ
Шрифт:
– Агатами, голубушка, с такой злостью в этой жизни ты долго не протянешь, - нежно сказала Фумико. Сочувственно. Она так и сочится сочувствием.
– Нам всем надо держаться вместе, поддерживать друг друга.
Так, что-то новенькое в репертуаре Фумико. Фумико напрашивается на дружбу с Агатами и с ее новой соседкой? Или Агатами нужна ей только как посредница, как сводня?
– Проваливай, - упрямо повторила Агатами.
Фумико встала, зашелестела своим новым халатом.
– Зря ты так, подруга.
– Я тебе не подруга, - камешек упал на перекрестье линий. Картина близилась
Фумико фыркнула.
– Листик, можешь заходить, - сказала она Доре и прошествовала в свою комнату.
Листик суетливо собрала тетради и учебники в охапку, засеменила вслед за Фумико нелепой, растрепанной собачонкой.
Вот так, стоит поманить пальцем...
9
Сэцуке сидела на стуле и разглядывала свою новую комнату. Временную комнату, поправила она себя. Около большого окна, за которым виднелся сад с проложенными асфальтовыми дорожками, стояли две узкие кровати. Также имелись стол с терминалом "Нави", встроенные шкафы, небольшой диванчик, обтянутый серым плюшем, с потолка свисал матовый шар лампы, еще пара небольших бра располагались в изголовье кроватей. На полке, прибитой над кроватью Агатами, уместилось скудное собрание растрепанных учебников. На ее же кровати валялись плеер с наушниками и несколько чернильных ручек.
"Это кровать моя, - сказала Агатами.
– А в остальном располагайся где хочешь".
Теперь на кровати Сэцуке расположился медведь Эдвард, а школьная сумка все еще стояла около ног девочки. Не хочу располагаться. Во всей обстановке чувствовался столь сильный привкус приюта, который невозможно изгнать ни горшками с цветами на подоконниках, ни парком за окном. Пристанище брошенных детей, вот что это было. Впрочем, что ты знаешь о приютах, Сэцуке, и о том, какой у них привкус? Знаю, упрямо сказала себе девочка, вот именно такой привкус и есть - одиночества, брошенности, неустроенности...
Сэцуке потрогала лоб, где по всем расчетам уже должна была появиться шишка, и вздохнула. Жалостливо. Настолько жалостливо, что за вторым таким вздохом непременно откроется неиссякаемый источник слез.
"Не беспокойтесь, господин Ошии, вашей дочери у нас будет хорошо. Здесь она найдет себе друзей. А профессионализм наших учителей и воспитателей подтверждается тем, что практически все выпускники школы успешно переходят в престижные учебные заведения следующей ступени".
"Да, госпожа распорядительница, мне всячески рекомендовали вашу школу. Уверен, что Сэцуке здесь будет лучше".
Будет лучше. Сэцуке всхлипнула. По щекам потекли слезы. Где-то был платок. Будет лучше...
"Мы практикуем, в порядке эксперимента, смешанное обучение мальчиков и девочек. Некоторые родители слегка беспокоятся на этот счет, но уверяю вас, последние достижения педагогической науки подтверждают благотворность подобного подхода..."
"Нет, госпожа распорядительница, меня это не беспокоит. Сэцуке - девочка общительная, легко идет на контакт. Уверен, что у нее будет много друзей".
Легко идет на контакт. Как будто Сэцуке - лампочка.
А что она, Сэцуке, любит? Ничего. А чем она, Сэцуке, увлекается? Ничем. А где она, Сэцуке, раньше училась? Нигде. Хотя, почему - нигде? Она же ходила в школу... Кажется. Должна была ходить. Впрочем, какая разница!
Сэцуке зажала ладони между колен и принялась рассматривать свои белые носки. Еще раз вздохнула. Вытерла слезы. Встала и подошла к шкафу. На полках лежали вещи Агатами - трусики, маечки, рубашки. На вешалках висело несколько нарядных платьев. Сэцуке потрогала их мягкую шелковистую ткань. Посмотрела на себя во встроенном зеркале. Лоб действительно покраснел. А если будет не шишка, а синяк? Дурацкий мальчишка!
Хлопнула дверь, и в комнату вошла Агатами.
– Устроилась?
Сэцуке внезапно стало стыдно, что она разглядывала вещи соседки.
– Устроилась.
– Вот и здорово. Только... Только тебе и устраиваться особо не надо. У тебя и вещей-то нет.
– Нет, - согласилась Сэцуке.
– Тебе их потом привезут?
– Что привезут?
– не поняла Сэцуке.
Агатами внимательно посмотрела на Сэцуке.
– Вещи, - объяснила она новенькой.
– Вещи тебе потом подвезут? Или ты так и будешь все время в форме ходить?
В форме? Сэцуке растерянно осмотрелась, словно надеясь, что вещи, о которых толкует Агатами, все-таки найдутся. Где-нибудь стоит пара ее чемоданов с платьями.
– У меня ничего больше нет, - развела руками Сэцуке.
Агатами села на кровать.
– И ты считаешь это нормальным?
– осведомилась она. Уж на что она, Агатами, старая приютская крыса, но такое она видела в первый раз - чтобы человека привозил в пансионат отец, и при этом у человека не было бы никаких вещей, кроме того, что на нем одето.
– А в этом есть что-то ненормальное?
– ощетинилась Сэцуке.
Да, хотела сказать Агатами, но сдержалась. И что это ее понесло - копаться в потемках чужой жизни? Какое ее дело! Ну нет у девчонки белья, платьев, кучи игрушек и книжек, с которыми обычно прибывают в здешние казематы отпрыски великих личностей, ну и что? Подумаешь! Значит родители так спешили избавиться от надоевшего чада, что отправили его в приют в том, что было, справедливо полагая - большие дяди и тети из "Кламп" обо всем позаботятся.
А заодно и Агатами приложит свою руку. У нее ведь дар - помогать всем убогим. Эти убогие к ней так и липнут. Просто чудо, что Листик до сих пор не переселилась к ней! Вот подобралась бы компания!
В дверь постучали.
– Кто там?!
– крикнула Агатами, продолжая разглядывать странную девочку.
– Агатами, выйди на минутку!
Мальчишки заявились. Потянулись, как пчелы на мед. Знакомиться. Не терпится им дождаться официального представления перед всем классом.
– Я сейчас, - сказала Агатами.
– Там мои друзья пришли...