Догра Магра
Шрифт:
2
Скарака, т я капоко, т я капоко, т я капоко, т я капоко…
? А-а-а-а! В прошлом далеком, во времена древние / и еще раньше, в совсем незапамятные, / когда Науки на свете не было, / никто не понимал, отчего происходят / болезни душевные у человека / да и телесные болезни тоже. / Тогда что за хворь, решали запросто: / геомантически и астрологически. / Или, может, злой дух в человека вселился. / Лечат молитвами и заговаривают, / водой святой и талисманами разными, / амулетами всякими, такими-сякими. / Пожалуйста, пожалуйста, берите-берите. / Да только ничего не смогли так вылечить. / Принялись искать лекарства полезные: / чтобы выпьешь — и хворь как рукой сняло. / А потом начали искать, в чем дело. / Причина болезни в человеческом теле, / и корень недуга в нем же таится. / Как поняли это, началась медицина. / Анатомия, патология, медицинская химия, / бактериология и фармакология, / хирургия, терапевтика, дерматология, / отоларингология и офтальмология, / ортопедия и
? А-а-а-а! И день ото дня свет ее ярче. / А с другой стороны — болезни психические. / Врачи будто лечат болезни душевные / и деньги за это берут немалые. / Но как далеко они-то продвинулись? / Давным-давно сумасшедших считали / вместилищем богов или разных духов. / Их почитали, им поклонялись. / Другие думали, что это мертвые, / жертвы им приносили для умиротворения. / Но везде было по-разному. / Третьи считали, что в них бес вселился, / и тогда монахиня или священник / становились врачами и судьями ихними. / Одного указания было достаточно, / и власть имущие на сумасшедших / направляли мечи и острые копья, / веревки и стрелы! Черепа разбивали, / четвертовали, сжигали и сбрасывали, / под корнями деревьев несчастных закапывали, / как с псами бешеными обращались. / Вот такое бывало лечение страшное, / так относились к умалишенным прежде. / Так их лечили, так врачевали. / Вот буква «аз» Ада умалишенных. Скарака, тякапоко, тякапоко, тякапоко, тякапоко…
? А-а-а-а! Вот где начало Ада умалишенных. / В мире есть такие болезни — душевные, / но причин их никто не понимает. / Так появились на свете злодеи, / которые предрассудки хладнокровно используют. / Очень уж это хитрые люди! / От зависти, ревности или злобы / к сопернику или конкуренту по делу / умысел тайный в душе их рождается. / «Дай-ка его объявлю сумасшедшим!» / И не жалея дают на лапу / чиновнику или настоятелю храма. / И вот человека совершенно безвинного / не слушают больше! Умалишенным кличут. / По законам страны казнить даже могут, / а в лучшем случае в тюрьму посадят. Тякапоко, тякапоко…
? А-а-а-а! А в лучшем случае в тюрьму посадят. Гляньте на всю мировую историю. / Когда человек с высоким статусом, / с рангом иль титулом, землей иль богатством / хочет любовницу или наследство, / спор разрешить или тяжбу судебную, / то хладнокровно и без сантиментов / убирает тихонько того, кто мешает. / Примеров этому — море бескрайнее. / «А сейчас, сейчас что же в мире творится?» / «Разве по-прежнему все происходит?» / Часто такие вопросы я слышу. / Да нет же… ныне все хуже гораздо. Сутярака, тякапоко, тякапоко, тякапоко…
3
Скарака, т я капоко. Тятярака, т я капоко, т я капоко, т я капоко…
? А-а-а-а-а-а! Настал век Цивилизации и Просвещения, / эпоха всемогущих Научных Знаний. / Но только одни болезни душевные / все пребывают в жутком мраке невежества: / никто не знает, как диагнозы ставить! / А некоторым людям кажется даже, / что тот, кто такие слова произносит, / сам настоящий умалишенный / и шапка на нем горит, как на воре! / Я же таких люблю чрезвычайно! / С Логикой, Здравомыслием, Научными Знаниями! / Ничего-то они не забывают, / адски надежные, адски толковые! / Но хочу попросить их об одной мелочи. / В свободное время, на досуге, пожалуйста, / сходи-ка в лечебницу неподалеку, / в университет или библиотеку, / да возьми-ка книжки о душевной болезни, / написанные тысячами разных исследователей, / да пробегись-ка по их содержаниям. / Там целые перечни разных болезней / круглой латиницей, квадратными знаками. / Сотни, тысячи слов и понятий написаны / на каждой странице! Загибай-ка все пальцы — / не сосчитаешь, как ни старайся. / Будто бы нынешние умалишенные, / как пациенты терапевтов, хирургов, / просвечены насквозь светом Науки, / и диагнозы точные будто душу выявили. / Пекутся о них, уходы там разные… / Как можно больше заботы и рвения. / Но только наивный «спасибо» скажет. Тякапоко, тякапоко…
? А-а-а-а! Но только наивный «спасибо» скажет. Не хочу я бранить этих ученых, / но и в Японии, и в странах заморских / мудрецов пруд пруди, все прекрасные люди. / Изучают болезни, трактаты и книжки / заумные пишут, а об одном и не знают, / а именно, зачем на самом деле / существует та штука в черепе нашем, / что вьется извилинами, мозгом зовется. / Никто об этом не знает ничуточки! / Господа, те из вас, кто мне не верит, / читайте-ка книжки, что написали / ученые разных времен и народов / о мозгах человеческих, да и не только. / Смотрите на факты одни исключительно. / Когда вы поймете, то все станет ясно. / Мозг лишь хранилище знаний и опыта. / Но это вступление к нашей песенке, / спорить тут нечего, ссориться незачем. / Никто всей правды-то не понимает. Тякапоко, тякапоко, тякапоко, тякапоко…
? А-а-а-а! Никто всей правды-то не понимает… Вовсе не понимает, что даже загадочно. / Пусть говорят, что мир наш неведомый. / Но если изучен мозг по-настоящему, / то человека, что вник во все тонкости, / понял все функции мозга таинственные, / злость разбирает. Вы уж простите /
? А-а-а-а! Будто в маленький домик аж две ширмы ставят. / Ведь мозг человеческий с утра до ночи, / как волшебный фонарь или калейдоскоп, / как кошачий глаз или перья павлина, / бесконечно меняется, вечно непостоянен. / То смеется, то плачет, то одно, то другое. / А душа человека, как ее ты прознаешь? / Настоящую суть? Настоящие чувства? / Как понять, почему нападает безумие? / «Где ты, милый Хансити! [23] Что с тобою случилось?» / Никто совершенно не понимает. / Но доказательства перед глазами. / В любом труде о душевных болезнях / целые списки каких-то названий, / а ученые, что это понаписали, / ни шиша в деле том не понимают. / Смотрят лишь на пациента снаружи, / на то, как он движется, на то, как ведет себя. / А это брехня для невежей. / Помешалась на страсти — значит, эротоманка. / Людей убивает — значит, маньяк. / Много танцует — значит, хореоман. / Все поджигает — значит, пироман. / Да что это за наука такая? / Дают имена тому, что и так знаем. / Быть врачом для того совершенно не надо. / Все равно что, когда напиваются люди / и один лезет в драку, а второй рыдает, / третий смеется, четвертому мало, / а пятый желает обойти все таверны… / сказать, мол, это пять разных болезней! / Ох уж и странные это диагнозы! / Тякарака, тякапоко, тякапоко, тякапоко, тякапоко…
23
Хансити — герой популярной пьесы кабуки, непутевый юноша, влюбившийся в гейшу и совершивший вместе с нею двойное самоубийство.
? А-а-а-а! Ох уж и странные это диагнозы! / Вот к нам пожаловал умалишенный. / Профессора и ученые разные / ищут и смотрят, понять все пытаются, / сумасшедший он или все же здоровый. / Но удивительным это покажется / только невежде. Ведь это их дело, / дело врачебное, и бояться тут нечего! / Тякапоко, тякапоко…
? А-а-а-а! Дело врачебное, и бояться тут нечего. / Всех называют они сумасшедшими. / Кого-то издалека притащили к доктору, / и сразу же ясно: они не в себе, / очень серьезно их состояние. / Но есть и другие, с виду нормальные. Вроде не буйные, но тоже хворые. / Их семья или доктор заполнили формы, / дела все уладили, чтоб признать сумасшедшими, / но это не ложное заточение. / Все по закону, все в полном порядке. / Их хладнокровно приводят к ученому, / тот без проблемы малейшей выслушивает / рассказы семьи, смотрит на пациента, / в книжке выискивает болезнь подходящую / и махом вписывает в графу «диагноз». / Так и сошлют в желтый дом незаметненько. / Полно там людей с такими историями. / Живут кое-как, да тревожиться не о чем. / А вдруг та болезнь неправильно выбрана? / Но кто их знает, эти болезни?.. / Та ли, нет ли — никто не понимает, / достаточно только, что ты «психический», / из желтого дома больше не выбраться. / Спорь сколько хочешь, этим только докажешь, / что ты сумасшедший, — такова твоя участь. / Так поджигательницей называли / Яою Осити [24] , но, если посмотрим, / по всем статьям та — эротоманка. / Или вот чистейший образец клептомании: / Исикава Гоэмон [25] . В больницу отправлен, / и диагноз стоит — мегаломания. / Просто, тяп-ляп диагнозы ставить. Таким-то образом! Чего волноваться? / Даже если болезнь непонятная, / берешь диагноз любой и записываешь. / Вольно живется врачу сумасшедших… Скарака, тякапоко, тятярака, тякапоко тякапоко, тякапоко…
24
Яоя Осити (1669–1683) — четырнадцатилетняя дочь городского торговца, на почве несчастной любви пыталась поджечь лавку, за что была казнена на костре.
25
Исикава Гоэмон (1558–1594) — легендарный герой-разбойник, мастер ниндзюцу, по легенде, грабил богатых и раздавал добычу бедным.
? А-а-а-а! Вольно живется врачу сумасшедших. / А как лечить человека-то будем? / Волнуются только дураки да невежи. / Лечение так же у них происходит, / как слепой путь во мраке ищет. / Только череп не разбивают, / за это спасибо Цивилизации. / А что говорят сами больные? / Да и неважно, все за них сказано! / Прямо перед глазами их доказательства! / Смотрите на психические больницы! / Это тюрьмы с решетками из железа! / Это темницы! Это остроги! / Там бесчисленные орудия пыток! / Железные цепи, рубашки смирительные! / Наручники и кандалы ножные! / Кровати, к которым привязывают намертво! / Из камня темницы с окошками маленькими! / Страшные зрелища друг за другом следуют! / Даже злодей самый отъявленный / устрашится орудий, что тело терзают! Тякапоко, тякапоко…