Доктор Есениус
Шрифт:
Есениус снял форму с носа Браге и приступил к работе. Вокруг собралось много зрителей: сам Браге и все его помощники. Тюге помогал готовить сплав из меди и серебра, который, как предполагал Есениус, должен был по цвету напоминать человеческую кожу. Поэтому Браге пришлось тоже присутствовать. Вместе с Йоргеном он отливал металл в форму; Адам оказался отличным помощником при ковке и шлифовке накладки. Лишь Тенгнагель не принимал участия в общем деле и сокрушенно бубнил:
— И где это видано, чтобы кто-нибудь делал себе позолоченный нос?
— А зачем вам потребовалось золото? — спросил Браге, когда после изготовления накладки Есениус попросил Адама выковать
— Мы позолотим края накладки, чтобы в кровь не попала медь или грязь.
Браге удовлетворенно усмехнулся, но явно собирался еще что-то выяснить.
— Гм! Гм!.. Все это прекрасно, но как вы думаете укрепить накладку? Или я снова должен буду прилеплять ее пластырем?
— Не бойтесь, я и об этом подумал, — успокоил его Есениус. — Мы надрежем кожицу вокруг носа и вставим в надрез позолоченные краешки накладки. Кожица зарастет, и накладка укрепится. Надеюсь, вы вынесете эту небольшую операцию? Только подумайте, когда можно будет ее произвести, ибо потом вам придется около недели ходить с забинтованным лицом и не показываться на людях.
Лицо Браге осветилось улыбкой.
— Самое лучшее проделать эту операцию сию же минуту. Но я прежде всего должен сообщить об этом императору и попросить его, чтобы на эту неделю он освободил меня от службы… Благодарю вас, друг мой, сердечно благодарю за такую заботу обо мне. Трудно даже представить, как я доволен…
Королевские бани, называемые также банями короля Вацлава IV, были в то время самыми популярными в Праге. Там собиралось избранное общество. В Праге насчитывалось восемнадцать общественных бань. И только уважаемые люди посещали бани на берегу Влтавы, близ Каменного моста. А гости и доныне рассказывали немало историй о веселом короле Вацлаве IV, ходившем сюда со своим палачом не столько мыться, сколько ради хорошего вина и веселого общества, которое здесь всегда можно было найти. Незабываемые посещения короля двести лет назад поставили эти бани в особое положение: сюда приходили лишь паны и богатые горожане. Простой народ чувствовал, что здесь ему делать нечего, и поэтому мылся в других банях, обычных и более дешевых.
Когда Есениус и Браге вошли в баню, их сразу же окутало облако горячего пара. В густом тумане торопливо сновали взад и вперед парни с ведрами. Они приносили холодную воду и выливали ее в котлы, расставленные в ряд. Есениус остановился в дверях, заинтересовавшись работой банщиков. Двое парней, раздетые донага, огромными железными клещами с деревянной ручкой вынимали из печей большие, добела раскаленные камни и бросали их в котлы. Вода в котлах шипела, как змея, а головы банщиков пропадали в облаке пара. Время от времени один из парней опускал руку в воду и пробовал, достаточно ли она горяча. Когда ему казалось, что вода готова, он кивком головы подзывал своего напарника, и они вместе вынимали камни из котла и клали на каменный пол, где камни сразу же высыхали. Потом закладывали камни обратно в печь. Между тем другие парни, на которых были лишь кожаные фартуки да башмаки на деревянной подошве, зачерпывали ведрами горячую воду и относили ее в громадное помещение, предназначенное для мытья, — оттуда слышались говор и смех.
— Однако здесь весело! — засмеялся Есениус, отводя взгляд от котельни.
— Магистр Бахачек уже пришел? — спросил Браге одного из банщиков.
— Совсем недавно, вместе с магистром Кеплером. Их кадушки в левом углу.
— Приготовьте там и для нас. Если можно, рядом с ними.
— Приготовлю все так, как ваша милость желает, — поспешил ответить банщик.
Он
Королевские бани отличались еще одной особенностью: если в других банях посетители мылись по двое в одной кадушке, то здесь у каждого была своя, а это было роскошью.
— Сюда, сюда! — раздался в этот момент громкий голос с другого конца бани, который тонул в белом тумане.
Есениус посмотрел в ту сторону. Там рядом с двумя кадушками, вокруг которых суетился банщик, стоял худощавый Кеплер и небольшого роста коренастый человек с круглой лысой головой.
— Ага, вот и наши, — промолвил Браге и направился к друзьям.
Есениус последовал за ним.
Тучный человек с интересом оглядел своими маленькими светлыми глазками вновь прибывших.
— Разрешите вас познакомить, — сказал Браге и представил друг другу обоих ученых. — Его магнифиценция доктор Есениус, профессор Бахачек.
Бахачек крепко пожал протянутую руку и дружелюбно проговорил:
— Сердечно приветствую вас! Я рад, что могу приветствовать вас от имени… — Он хотел было сказать «от имени академии» (так в то время называли университет), но вовремя спохватился. Приветствовать гостя от имени университета в одежде Адама было немного смешно, поэтому он закончил следующим образом: —…от имени муз, которые с приходом вашей магнифиценции, без сомнения, радуются так же, как я.
— Со своей стороны, я выражаю огромное удовольствие, — ответил поспешно Есениус. — Все, что я слышал от обоих ученых мужей, пана императорского астронома Браге и пана императорского математика Кеплера, является гарантией, что встреча с вами будет чрезвычайно полезна для меня.
— Да кончайте вы с этими церемониями, иначе у вас остынет вода! — прервал их Браге и тут же первым полез в кадушку.
Остальные последовали его примеру. Банщик поставил две кадушки рядом, а две другие — напротив, так что Есениус оказался рядом с Тихо Браге, а Бахачек — с Кеплером. Теперь они хорошо видели друг друга и могли спокойно разговаривать.
Вода была приятно теплой, но еще приятнее были заботы банщика: он докрасна натер каждого мочалкой, а потом как следует отхлестал всех по плечам и спине.
С Браге уже стекал струйками пот, но старый ученый лишь одобрительно кряхтел. Он страдал болезнью почек, и теплая вода действовала на него весьма благотворно: боль сразу исчезала. Когда банщик тер его и хлестал, он стонал и вздыхал, но при этом блаженно улыбался.
Покончив с этой процедурой, банщик ушел и через минуту вернулся, неся четыре короткие гладкие доски, которые положил на края кадушек.
— Что это? Зачем? — спросил Есениус, еще не знавший местных обычаев.
— Это столы, — объяснил ему Браге.
— А на столах появится то, что должно на них быть, — засмеялся Бахачек, уже успевший незаметно подмигнуть банщику.
Банщик незамедлительно принес кувшин отличного мельницкого вина и наполнил им четыре оловянных бокала.
Освежившись таким образом, ученые снова могли разговаривать о делах, которые их всех интересовали.
— Его магнифиценция намеревается обосноваться в Праге? — начал Бахачек, когда они выпили за встречу.
— К сожалению, о переезде в Прагу не может быть и речи. Во-первых, о такой возможности я до сих пор вообще не думал, а во-вторых, у меня обязательства перед Виттенбергским университетом и перед его милостью курфюрстом Саксонским. В Прагу я приехал по личному, скорее, по семейному делу и использовал эту возможность также и для встречи со своим дорогим другом Браге…